Беги от него - стр. 45
— Но сделал. Ты! Взрослый мужик! Она сопля совсем, ей многого не надо, чтобы поверить в долго и счастливо. Ширинку не мог держать застегнутой? К твоим годам пора бы научиться, — выплюнул он.
Я сел напротив. Только бы Маша не вышла, и не начала плакать, скандалить, доказывать, что она уже взрослая и имеет право.
Взрослая, черт бы ее побрал! Действительно, сопля зеленая. И теперь понятно, почему в машине не поцеловала, а в комнату ко мне пришла, на все готовая. А я и рад был, что не придется как у тупой молодежной комедии круги нарезать вокруг Маши. Взрослая, блин. По заднице бы надавать!
— Откуда узнали про нас?
— Из надежного источника. А источники я не выдаю, — осклабился Денисыч. — Хотя, был бы ты мужиком, сам бы сообщил. Чтобы правильно. Маша — не девка из клуба, она мой ребенок. А ты ее…
— Да. Я. Ее, — кивнул, подтверждая все обвинения. — Не отрицаю, и хочу извиниться, что с вами не поговорил. Виноват. Но не думайте, что я Машу использовал, как… как девку. Все серьезно.
— Идиот. Какое серьезно? — вызверился Иван Денисович в ответ. — Ей учиться нужно, жизнь свою строить, а не твою постель греть. Бакалавра бы получила здесь, под присмотром, а в магистратуру я ее хотел отправить в Великобританию. Мир посмотреть, кругозор расширить. Карьеру бы построила, и потом уже «все серьезно», со свадьбой и детьми. Или ты уже готов ее под венец потащить? Девчонку, которая сама не знает, что хочет!
Я выдохнул, вдохнул, и снова выдохнул. Мне нужно быть спокойным. Я бы на месте Денисыча вообще не разговоры разговаривал, а морду пошел бить. Дочка ведь. Единственная и любимая.
— Зачем тебе все это, Антон? — выдохнул Иван Денисович, и даже из бокала пригубил.
А затем залпом выпил все налитое, когда услышал правдивое:
— Влюбился. Впервые в жизни. Вот зачем.
— А про Машу ты подумать не захотел, раз такая великая любовь?
— А что плохого? Я что, нищий? Больной? Мне умирать завтра, и оставлять Машу вдовой с тремя детьми? Я не знаю чего-то о себе? — нахмурился я. — Ну да, я постарше, но не на пятьдесят лет ведь. При бабле. Дома ее запирать не собираюсь, чтобы босая и беременная ходила по кухне. Пусть учится, заграницу ей тоже обеспечу, только не магистратуру, а просто поехать, и пожить там. Вам обидно, я понимаю, и вы все для Маши распланировали, но я силой ее не брал. А то что внутренне она еще малолетка, так все такими были. Повзрослеет.
— Раньше времени повзрослеет. И ты ничего не понимаешь про мою дочь, — тихо произнес Денисыч. — Думаешь, она в тебя влюбилась? Хм, может, она и сама так думает. Что любовь, морковь и одуванчики. Но ты-то голову включи! У нас семья развалилась, Маша… она думает, что вырвалась от нас, но я ей позволил жить отдельно. С психологом говорил, тот и посоветовал дать ей мнимую свободу. Иначе бы Маша в протест пустилась во все тяжкие. Я всегда знал, чем она в Тюмени занята, приглядывали за ней верные люди. И про то, что там приключилось знаю. Она тебе рассказывала, кстати? Почему ко мне под бочок решила вернуться, Маша тебе рассказала?
Я покачал головой.
— Ну да это не твое дело, это дело семейное. Правильно, что Маша тебе не рассказала. Посторонним, — Денисыч с наслаждением выделил это слово, — меньше нужно информации давать. А Маша, учти, я своего ребенка знаю, так вот, Маша к тебе потянулась, потому что меня рядом не оказалось. Свободы она накушалась, ко мне вернулась, а меня нет. Зато ты есть. Девочка просто запуталась, в тебе меня увидела, только свои чувства спутала по наивности. А ты и рад воспользоваться.