Байгуш - стр. 6
Гл.4
Как только мы достигли призывного возраста, на нас объявили охоту люди в погонах. Я всячески уговаривал Костыля не противиться и пойти служить в Армию! С восторгом я описывал другу преимущества службы, говоря, что там мы будем одеты, нас будут совершенно бесплатно кормить и что там много всего прочего, чем можно воспользоваться и даже поживиться. Но Костыль оказался строптивым и невозможно влюбленным в свободу, не менее чем я сам. Исходя из этого обстоятельства и, что мы давно примелькались преклонному возрасту и кассирам всех магазинов, нам пришлось оставить гостеприимное побережье и рвануть в Краснодар.
Устроились мы быстро. В Краснодаре великое множество теплых чердаков и заброшенных сараев. Летом, заводя знакомства с юными поварихами, мы бесплатно кормились в многочисленных столовых или же пробавлялись дармовыми обедами у виноградников и на полях с кукурузой, незаметно вливаясь в толпу сборщиков. Зимой нас спасали гастрономы и пьяные на вокзале и в парках. Кроме того, мы пронюхали, что для желудка очень полезно посещать дискотеки «кому за 30».
В этом месте, Муся, я вынужден сделать маленькое отступление. Не обессудь, но если я не выскажусь, то меня будет распирать чувство незаконченности сюжета. А к чему лишние переживания?
Я не говорил, что Костыль познал за свою жизнь только два пустяка? Тогда чтобы ты знал – первый пустяк это деньги, второй – женщины. Какой из них большее зло я не знаю, но полагаю, что, как зло, оба они друг дуга стоят.
Так вот, сначала Костыль познал второй пустяк. Первый он познал позже, когда нас чуть не расстреляли уральские бандиты.
В один из августов, в соседнем дворе с претензией на королеву района объявилась Ленка Пахотова. Она, конечно, уступала Ирке Воробьевой из четвертого подъезда, но Ирка была излишне высокомерной и на меня не обращала внимания. А Ленка позволяла дворовым мальчишкам женихаться и подбрасывать под свою дверь букеты цветов, надранные в городских клумбах. Нам было по пятнадцать и первым, по праву сильного, на её удочку попался Костыль. Он на неделю пропал из виду, но ходил слух, что он часами качает Ленку в её дворе на качелях, и даже несколько осунулся от страданий. Я не знаю, как там и что, только через неделю Костыль получил отставку. Все эти дни я скучал как никогда. Даже показалось, что стал терять квалификацию пройдохи и добытчика. Но всему приходит конец. Костыль переживал, это было видно. А я решил воспользоваться зеленым светом. Договориться с Ленкой о свидании оказалось дельцем плёвым. Я должен был прийти к ней во двор к одиннадцати утра, что и сделал. Этот день пролетел незаметно. Я шел по проторенной дорожке. Осчастливленный приёмом безотказной королевы я просто летал и не обращал внимания, что плечи болят от непривычной нагрузки – почти целый день я раскачивал качели с неумело кокетничающей Ленкой. На второй день, проснувшись, я выкатил из-под кровати полосатый арбуз и съел почти половину астраханской ягоды в прикуску с белым хлебом. Глянув на часы, чуть не онемел: – о Боже! без пяти одиннадцать. Опаздываю!
Скачками я рванул в желанный двор. Ленка уже устроилась на качелях. Отдышавшись, я оттиснул уже пристроившегося было на вакантное место шалопая, неловко испросил прощения и приступил к негласным жениховским обязанностям, а именно раскачивать Ленку. До двух часов дня всё шло без эксцессов. Принцесса бездарно кокетничала, а я краснел, порол чушь в ответ на ее расспросы и толкал качели. В четырнадцать ноль-ноль я захотел ссать. После опоздания оставить Ленку, да еще одну и при том, что вокруг нарезало круги не менее трёх жаждущих дружбы с нею балбесов, не представлялось возможным. И я принял единственно правильное таким обстоятельствам решение – терпеть до последнего. Но прошел час и я понял, что погибаю. Ссать так хотелось, что закружилась голова. Но русские не сдаются. Я начал всячески отвлекать себя и придумывать способы, чтобы свидание окончилось поскорее. Сначала я принялся из всех сил раскачивать качели, чтобы Ленку напугать или её затошнило. Ничего подобного! Через минут десять я задышал как паровоз и отказался от задуманного. Этой выдре всё было нипочем. Она только хохотала. Между тем у меня внизу живота появились рези, а в глазах временами темнело и мельтешили радужные кружочки. Я отчаянно сжимал ляжки и напрягал ягодицы. Когда подступало, вставал на цыпочки, делал глубокие вдохи и надолго задерживал дыхание и дрожал как тот бесхозный щенок Цуцик. Полагаю, у меня даже поднялась температура. Задрипанная же королева настоятельно требовала продолжения банкета. И я качал эту идиотку, про себя думая: – Ёпрст, да неужели же вы не ссыте? Неужто вы по-другому устроены. У-у-уй… Боже праведный… Мамочка-а… А-а-а! Четыре часа не ссать! Господи, откуда ты, чувырла, свалилась-то на мою голову? М-м-м-м… Боженька, дай сил не обоссаться перед этой чумой! Да чёж тебя не стошнит-то, зараза? А? По стольку качаться! У-у-уй… чтоб тебя… мама миа…