Байгуш - стр. 40
В противоположность коллективной деятельности достоянием человечества стали гениальные труды и достижения Антонио Страдивари, Никола Тесла, Альберта Эйнштейна, Буонарроти Микеланджело, Александра Пушкина и многих других отшельников и это неопровержимо свидетельствует в пользу отдельного индивида. Только одиночество способно породить гения.
А сколько удивительных решений кануло в бездну? Сколько уникальных открытий и находок сожрала ненасытная бюрократическая машина человечества, а также зависть и ложь бездарного чиновничества, старательно оберегающего свои служебные кресла от любых посягательств гения, сколько их, по воле случая, исчезло навсегда…?
Глава 1
Хорошая солнечная погода, так радовавшая еще вчера, за ночь бесследно исчезла, словно испарилась. Нынешнее утро оказалось ветреным и холодным, а темно-серое угрюмое небо на неделю вперед убивало даже призрачные надежды на прояснение.
Весна вступала в свои права неохотно и медленно, чем-то напоминая ковыляющую хромоногую бабусю, и была не по обыкновению для здешнего климата мучительно затяжной. Всплески тепла и ясных дней были настолько редки и непродолжительны, что лица подавляющего большинства горожан не источали весеннего настроения. Они были по-деловому замкнуты и неприветливы. На носу уже месяц май, а снег окончательно так и не сошел. Его комья, почернелые от пыли и грязи, грустно возлежали в тенистых проулках города, а сопки за рекой Амур, скованной добротным льдом, до сих пор укрывало чистейшее, серебристо– белое полотно. Дальневосточная зима никак не желала сдаваться.
Неожиданно предрассветные сумерки придали окнам типовой девятиэтажки ленинградского проекта оригинальную зеркальность. Дом стал непривычно привлекательным. В одном из таких окон встречала рассвет пара холодных темно-серых глаз. Обладатель спокойного усталого взгляда, сорокалетний мужчина, внимательно всматривался вдаль. Убогий вид из его жилища не был оригинален для всего крайнего севера; унылые серые сопки, такие же безликие и обшарпанные дома. Плоские черные крыши этих домов, щетинившиеся торчащими вкривь и вкось разнообразными антеннами, были печальны. Искореженный, местами вздыбленный асфальт дворовой дороги и тротуары, лишь частично оснащенные бордюрами, поломанные и давно некрашеные качели, грустная бездомная дворняга – непременный атрибут всех дворов этого неуютного города, как, впрочем, эталон самой России – вот все что ежеминутно радовало любого созерцателя этой убогой картины.
И среди всей этой тоски, на удивление, наступающий рассвет отчего-то вдруг решился взбрыкнуть, словно жеребенок, укушенный слепнем. Сначала над сопками проявилось темно-малиновая полоска. Затем она высветлилась, на мгновение став насыщенного морковного цвета, раздалась вширь, и вскоре стала прозрачно оранжевой. Через некоторое время оранжевые блики бесформенными пятнами облепили чуть ли не добрую половину неба, раз от разу бледнея. А уже по прошествии каких-то пятнадцати минут, игра красок в мгновение ока угасла. Рассвело и вокруг сразу посерело. Стало непонятным, к чему природе было затевать неуместную шутку. Создавалось впечатление, что на арену цирка вышел ярко раскрашенный клоун, и, только улыбнувшись, удалился за кулисы, оставив зрителей в недоумении от несбывшегося чуда.