Батыева тропа - стр. 6

– Кажется, они нас услышали, – усмехнулась Маринка.

– Всё может быть! Вы только в глаза ему не смотрите.

– Нужен он мне! А что вы их так боитесь?

– Я ж говорю – здесь не заповедник. Когда в лесу убивают, на шоссе грабят.

– Как скажете.

Но ни «Опель» с местными номерами, ни пассажирка, уткнувшаяся в айфон, не вызвали интереса у должностного лица. Зато старый джип, двигавшийся следом, был остановлен.

– Так говорите, какая-то сучья рожа присвоила всю тайгу, чтобы убивать животных, когда заблагорассудится? – возвратилась Маринка к прежнему разговору, понаблюдав через зеркало, как инспектор подошёл к джипу и взял из женской руки, которая высунулась наружу, пластиковую карточку.

– Не какая-то рожа, а третья не то четвёртая в самом верхнем ряду, – уточнил таксист. – Это удивляет вас?

– Да, меня, вообще, легко удивить, – призналась Маринка. – Напугать трудно. Если приедет Женька, мы разберёмся с этой поганой рожей.

– А если их уже две?

– В смысле, две?

– Вы разве не в курсе, кого недавно назначили губернатором нашей области? Это песня! Они друг друга нашли.

– Женька через несколько дней тоже их поищет в лесу таёжного типа, – проговорила Маринка, вдруг ощутив усталость от затянувшейся болтовни с таксистом. – Даю вам слово.

– Господь вас благословит, – повторил водитель слова священника. У Маринки уже вовсю слипались глаза. Ей стало казаться, что линия горизонта под ослепительным синим небом висит на её ресницах, как паутинка с дохлыми мухами. «Они что здесь все, сговорились?» – мелькнула мысль. После этой мысли глаза закрылись.

Ершовка стоит около ручья, который струится из лесу. Лес – дремучий, без конца-краю, и подступает он к деревушке близко да с двух сторон. Где-то в глубине того леса, среди бездонных болот, прячется исток реки Кересть, которая протекает по Чудовскому району. И несколько других рек, поменьше Керести, да ручьёв не менее сотни берут начало в болотистом том лесу, где много зверей и нечистой силы. Местные жители называют его тайгой, что, в сущности, правильно. От Ершовки тянется к западу, параллельно ручью, узкая дорога. Сказать точнее – грунтовая колея, посыпанная щебёнкой. Она приводит к райцентру. Это посёлок Батецкий на берегу небольшой и тихой реки Удрайки. В неё ручей и впадает с правого берега, прямо там же сливаясь с речкой Гусынкой. У этой самой Гусынки есть и другое название – Ковалёвка. Она немногим шире ручья.

Посёлок – можно сказать, что и городок, имеет инфраструктуру: вокзал, торговые центры, больницу, школы, кафе. В Ершовке же нет ничего похожего, потому что насчитывает она лишь девять домов. Два из них заброшены по причине смерти хозяев, ещё в одном живёт бабка Комариха. О ней рассказ впереди, но можно сразу сказать, что её изба мало отличается от бесхозных. Словом, пять семей в Ершовке живёт плюс Лёнька Юранов и Комариха. Поэтому-то из всех придуманных человечеством видов инфраструктуры Ершовка располагает только двумя – холодным водопроводом и электричеством. Газа нет. Но есть неплохое кладбище. Оно, правда, не очень близко – за рощицей, за ручьём. Точнее, наоборот – ближе к деревеньке ручей, сосновая роща дальше.

О том, что к Лёньке приехала его старшая сестра из Москвы, деревню оповестили Витька и Мишка, Лёнькины одногодки. Они коротали то утро с ним, сидя во дворе и опустошая бутыль с ягодным вином, которую Лёнька откопал в погребе после смерти Арины Тихоновны. Всё это, кроме деталей, Маринке стало понятно, когда таксист помогал ей вытаскивать из машины сумки с продуктами, купленными в райцентре. Это происходило перед высокой калиткой в ещё более высоком глухом заборе. Мальчиков сквозь забор Маринка не могла видеть, но голоса слышала отлично. Парни о чём-то спорили. Трудно было понять, о чём.