Батыева тропа - стр. 31
Видя, что Женька её сообщение не читает, Маринка переместилась к зеркалу и поспешно сделала макияж. Глазам она придала величественное и хищное выражение, вытянув их стрелками до висков, губам – сочный блеск. Припудрила щёки, чтобы бросалась в глаза их томная бледность. Затем опять легла на кровать и, вытянув ноги к железной раме, которая только и сохранилась от задней спинки, задумалась, как ловчее подступить к Лёньке.
Тут как раз Лёнька и заявился. Вошёл, громко постучавшись и получив разрешение. Он одет был не без концептуальности, что раскрыло Маринке его желание позаботиться о её хорошем расположении духа – бриджи, прадедовская рубашка с очень широким воротником, носки безо всяких дыр и, самое интересное, не особенно старомодные замшевые ботиночки на липучках. Накануне даже и половины этого не было. Войдя, Лёнька сел на стул за спинкой кровати и стал глядеть на Маринку. Точнее, на её пятки, не вполне чистые после утренней беготни по грядкам. Вместо того, чтобы оценить макияж! Маринку, конечно, это взбесило.
– Ты, тварь, когда, наконец, приклеишь обои вон в том углу? – крикнула она, досадливо скрестив ноги. – Не раньше, чем табуретку сделаешь для Ларисы? Отдай ей наших пять штук, и пусть успокоится! Твою мать! Что за табуреточная деревня?
Тут только он удосужился поднять взор на её лицо. Именно поднять – Маринкины плечи и голова были на высоких взбитых подушках. Ни макияж, ни пышные волосы, судя по всему, его не очаровали, так как ответ прозвучал немедленно:
– Я сегодня подклею их. Ближе к вечеру.
– Я вчера уже это слышала! – не остыла Маринка. – Ты каждый день будешь повторять мне одно и то же? Чего явился?
– Да просто хотел спросить, мы завтракать будем? Я не к тому, чтобы ты готовила – если ты сейчас занята, я могу что-нибудь пожарить или сварить. Или просто кофе?
Маринка вмиг поняла, как ей надо действовать. Сменив гнев на милость, она кисло улыбнулась младшему брату в ответ на его приветливость до ушей, как у Буратино из фильма.
– Завтракать? Нет! У меня депрессия. Иди к Наде или к Ларисе. Или к Денисовым. Там Наташенька позаботится о тебе.
С этими словами она испустила глубокий вздох и сделала рукой жест скорбной непреклонности. Но сейчас же, словно вдруг ухватив за хвост внезапную мысль, вперила в кузена пытливый взгляд.
– Лёнька, знаешь что?
– Ну, чего?
– Ответь на один вопрос.
– На какой?
Маринка замялась и отвела глаза, но сразу вернула их в прежнее положение.
– На простой! Дело к тебе есть очень важное. Ты мне сможешь поставить клизму?
Лёнька поверил своим ушам. Но, кажется, он воспринял услышанное как шутку. Ещё бы! Ведь перед ним лежала его старшая сестра – рыжая, босая, в ковбойских джинсах и в таком блеске великолепия, что с ней рядом самые золотые мажорки из медучилища сдулись бы за секунду. Он неуверенно посмотрел ей прямо в глаза под нетерпеливо сдвинутыми бровями.
– Поставить клизму? Тебе?
– Да, мне! А что здесь такого странного? Вполне штатная ситуация. У меня проблемы, ты – медик. Кроме того, я ведь не чужая девка тебе, а родственница, и мне уже скоро тридцать! Вряд ли ты будешь сходить с ума.
Лёнька засопел. Старшая сестра, передразнивая его, скорчила гримасу и засопела точно таким же образом.
– Ты собрался надо мной ржать? А мне вот не до того, чтобы это слушать! Могу дать в лоб! Если ты тупой, объясняю: место моей работы – подиум, где меня снимают с разных сторон! Улыбка должна возникать на моём лице в любом настроении и в любую минуту, по поводу и без повода! А сейчас её просто нет! Да, я не могу заставить себя поднять углы губ и сверкнуть глазами! Это, по-твоему, не депрессия? Посмотри на моё лицо, как оно печально! И это только начало! Можешь себе представить, что будет дальше? Кончится тем, что когда недели через две-три я приду на съёмки, мой менеджер повернёт меня носом к двери и даст пинка!