Батыева тропа - стр. 30

– Начинается! А Россия-то здесь при чём? Ведь это же сделали браконьеры!

– А я что, спорю? Зайди на сайт государственной охотничьей инспекции Новгородской области.

– Хорошо, – пожала плечами Ленка и обратилась опять к своему смартфону. Через минуту она прочла, делая киношные жесты: – «Олени несколько дней бродили поблизости от деревни, что представляло опасность для её жителей. Операция проводилась силами местной егерской службы в составе государственной охотничьей инспекции Новгородской области. Основную роль в ликвидации агрессивных, очень опасных зверей сыграло высокое должностное лицо Российской Федерации, которое изъявило желание сохранить своё имя втайне. Трудно переоценить его вклад в обеспечение безопасности наших уважаемых граждан, живущих в лесной глуши! Руководство области выступило с инициативой о присвоении этому замечательному стрелку, имеющему заслуги в разносторонней деятельности на высшем уровне государственной власти, звания почётного жителя Новгородчины…»

Дочитать Ленка не смогла. Не то уронив, не то бросив смартфон на стол, она поднялась и ринулась в свою комнату, на бегу крича:

– Твою мать! Что же это делается? Вот жопа!

Хлопнула дверь, скрипнула за нею кровать, и сделалось тихо. Мать бедной девочки, вздохом выразив сожаление о своей несдержанности, взглянула на двух оставшихся.

– Извините, мои хорошие. Мне не следовало так делать.

– Всё-таки хорошо, что Евпатий Коловрат пал в бою, – сказала Маринка, допив свой чай и глубокомысленно стукнув по столу ложкой. Лиза оторопела.

– Что ты несёшь?

– Да, да, хорошо! Я думаю, если бы он победил Батыя, то начал бы извиняться. Кстати, и вы, пожалуйста, извините меня, Светлана Петровна…

– Света, – махнула рукой учительница. – Зови меня просто Света. Я тебя старше только на десять лет.

– Извините, Света. Мой папа – литературовед, историк и культуролог. Я вам задала вопрос, ответ на который знаю.

Они ещё пили чай. Домой Маринка вернулась, когда стемнело. Лёнька был чем-то занят в маленькой мастерской, которая находилась слева от лестницы. Заглянув туда, Маринка увидела, что он пилит длинный брусок, сжав его тисками на верстачке.

– Что это ты делаешь?

– Табуретку, – ответил Лёнька, не останавливая работу.

– Как табуретку? Да их полно уже развелось у нас! Зачем больше?

– Тётя Лариса просила сделать ей табуретку.

– Ты у неё поужинал?

– Да.

Маринка взошла к себе на мансарду. Прежде чем лечь в постель, она позвонила Женьке и рассказала ей обо всём, что случилось за день.

– Так она шла с травой или нет? – не поняла Женька, которая торопливо шагала по оживлённой улице.

– Комариха? Я не заметила у неё никакой травы.

– Очень интересно! Грибов пока ещё нет. Зачем она в лес ходила?

– Не знаю!

– Ладно, в пятницу я приеду и разберусь. Что-нибудь ещё?

– Да, конечно! Ты знаешь, Лёнька всё-таки гей.

Женька обругала Маринку матом, после чего раздались гудки.

Проснулась Маринка вскоре после рассвета. В саду щебетала иволга. Было солнечно, но ещё довольно прохладно. Маринка выспалась. Ощущая бодрое настроение и желание чем-нибудь поскорей заняться, она вскочила с кровати и босиком, чтоб не разбудить Лёньку, сошла на нижний этаж. Лёнька и не спал. Из его коморки слышалась музыка. Но Маринка не стала его проведывать. Сбегав в сад, она улыбнулась солнышку, второпях выполнила водные процедуры и так же быстро вернулась в свою обитель. Ей захотелось прочесть небольшую книгу, которая её заинтересовала своим названием. Это была повесть Мариенгофа «Циники». Но ложиться опять в постель желания не было. Раскрыв шкаф, Маринка надела ковбойские джинсы, блузку, взбила подушки и, щёткой начесав волосы, улеглась с книгой на кровать поверх одеяла. Тут её взгляд упал опять на обои, которые отошли от стены в углу. Они ей испортили настроение. Твёрдо решив надрать Лёньке уши, если он нынче же не подклеит эти обои, она без энтузиазма раскрыла книжку и попыталась вчитаться в повествование. Сперва было довольно скучно. Банальный и слабый текст никак всё не вытеснял из башки обои и Лёньку, которого срочно нужно было спасать от психиатрической клиники, неизбежной в случае проявлений гомосексуализма. Но вдруг, начав читать семнадцатую страницу, Маринка вздрогнула. Её заспанные глаза с длинными ресницами проморгались и вгрызлись в текст. Обои мгновенно были забыты. Но не проблема Лёньки. Дойдя до конца главы, Маринка перечитала страницу и бросила книгу на пол – не от презрения к автору, а, скорее, наоборот, отдавая должное подлинному цинизму, который обжёг ей руки. Спустя мгновение в них уже был айфон. Минут пять Маринка строчила Женьке эмоциональное сообщение, излагая план спасения Лёньки. Потом отправила. И от радости так шарахнула пятками по кровати, что та чуть не развалилась, даром что была выкована из стали. Да уж, повод для радости был что надо! А солнышко за окном светило всё жарче. К иволге присоединились ещё какие-то две или три певуньи.