Бастард Ивана Грозного - стр. 11
Для Мокши сын родился, потом жил в семье медведицы, теперь живёт с ним. А сколько прошло времени, Мокша не задумывался. Он был кузнец и житель времени, где каждый прожитый день, это уже целая жизнь, поэтому мысли его были просты и ежеминутны. Он не думал ни на перёд, ни назад.
И вот сейчас, видя, как его сын управляется с ножом, он только радовался, понимая, что в случае чего тот сможет нож и в живот врагу сунуть, а острой стрелой глаз залепить. Подумал о том Мокша и сразу забыл, вглядываясь в уходящую вдаль реку.
– Вот же ж… – Сказал он, витиевато выругался и направил чёлн к берегу, но их заметили.
Санёк витиеватости выражений отца уже немного выучил и сам всмотрелся вперёд. Река особо не виляла и просматривалась метров на сто. И вот на этих ста метрах Мокша, а потом и Санёк разглядел причаленные к берегу лодки и солидный табор.
Мимо деревни никто не сплавлялся, значит эти поднимались снизу, от Дона. Подниматься могли и свои и чужие. И тут Санька услышал…
– Э-эй, любава! – Крикнул Мокша. – Казаки!
Это слово прозвучало для Лёксы, как кнут. Она подскочила и заметалась, было спросоня, но поняв, что находится в чёлне, остановилась и коротко спросила, выхватывая нож:
– Где?!
Санька попутал… Для него казаки – положительная история и традиции, а для нынешнего русского народа, вроде не очень… Тут Санька вдруг вспомнил, что не все даже в двадцатом веке добром поминали казаков. А кто-то даже хотел извести их под корень…
– А как же твои, на Доне? – Спросила Лёкса.
– Знамо, как… Дань с них взяли и всё… Токма мы сёдня в одного плывём. Мы вне кона. Они к нам своё правило и применят.
– Вертаем взад? – Спросила Лёкса.
Мокша покрутил головой.
– Не успеем. Не выгребем. Я лопаты7 не взял. Да и увидели нас. Нагонят.
– И что делать будем?
Мокша пожал плечами, прижал лодку к берегу и потянул её вверх по течению, подыскивая схрон, но ни зарослей рогоза или осоки, ни кустов, ни деревьев не было, и Мокша тянул и тянул лодку вверх по реке.
– Сына могут забрать, – буркнул он.
Дубрава виднелась далеко и добраться до неё, не оставив следов не представлялось возможным. Санька тоже примолк, соображая, что делать.
– Прячься, – вдруг сказал Мокша сыну и показал на траву.
Санька схватил колчан, выпрыгнул из лодки на берег и скрылся в высокой для него поросли прибрежной травы.
– Ракшай! – Вскрикнула Лёкса и сама себе закрыла рот ладонями, увидев приближающийся чёлн.
Мокша подошел к корме и обнял жену прямо через борт.
– Не бойся. Он не пропадёт, если что.
– Мой маленький Шурал8, – сказала Лёкса и из её глаз потекли слёзы.
Мокша одной ладонью гладил голову жены, а другой рукой отвязал пустые ножны «грибного ножа» и повесил на куст ракиты.
Чёлн с пятью казаками поравнялся с ними. Стоявший на носу крикнул:
– Кто такие?
Багры попытались вцепиться в лодку Мокши.
– Ну-ну! Не балуй! – Замахнулся шестом Мокша и одним махом сбил оба багра в сторону.
– Ну ка, сам не балуй, а то с самопала стрельнём.
Двое «дальних» казаков положили самопалы на плечи передних товарищей.
– Берегись! – Крикнул главарь банды. – Ну ка, руки горе!
Мокша положил шест в чёлн и подняв руки, вздохнул.
– Кто такие? – Повторил вопрос старший.
– Селяне мы с Нижней Дубровы, – сказал Мокша. – Перебираемся к родичам на Дон.
– Что за родичи?
– Мокшане… Кавал да Микай.