Бандит по соседству - стр. 34

— Я почему-то тоже… — поднимаю взгляд и проваливаюсь в черноту его глаз, цвета которых в темноте не видно. Только выражение. Хищное. Словно перед нападением на жертву. А жертва только что сама легла в зубы, умоляя прокусить свою плоть.

Он выкидывает сигарету и тянет меня за полы куртки к себе, впивается поцелуем в губы. Злым, напряженным, но таким сладким, что я просто трепещу от радости. Сама раскрываю губы, впуская его в себя, сама обнимаю за шею, прижимаясь бедрами. Да и вовсе запрыгивая на своего большого мужчину. Ну, какой Миша, когда есть Матвей? Матвей, Матвеюшка. С ним не в огне, с ним на вулкане. Горячем, действующим, но безопасном.

С ним хочу быть!

Как угодно.

Кем угодно.

— Матвей, – он первый прерывает поцелуй, делает все, что делал Миша. Стискивает попу, грудь, но я даже не противлюсь. С ним этом все кажется настолько правильным, что даже страшно.

— Теперь еще раз.

— Что?

— Зачем подошла?

— Хочу быть с тобой, — говорю, не думая. Зная, что именно этих слов от меня он ждет. — Хочу быть твоей.

— Тогда поехали.

— Поехали, — уже даже без разницы, куда.

13. Глава 13.

Продолжаю целовать его жесткую щетину, почему-то думая, что гладкую кожу у него я не видела никогда. Он сам несет меня к машине. Усаживает на переднее сидение. За рулем тут же газует, унося нас с этого праздника порока и распутства. Туда, где, очевидно, мы планируем устроить свой праздник. Он включает радио, а руку опускает мне на колено. Более того, делает то же, что пытался Миша. Только теперь все иначе. Теперь мурашки табуном, теперь сердце, подобно автомобильному, работает на износ, а дыхание перехватывает, когда его пальцы забираются под юбку. Бабочки такие в животе, словно мы не едем спокойно по проспекту, тормозя на каждом светофоре, а несемся на огромной скорости. Ноги — предательницы на автомате раздвигаются, чтобы дать ему лучший доступ. И теперь его пальцы не просто шалят, они обжигают даже через два слоя тонкой ткани. Скользят вверх-вниз, а бабочки-убийцы моих мозгов спускаются все ниже, щекоча там, где он касается. Сначала почти нежно, потом чуть надавливая. К своему стыду я начала ощущать, как сквозь ткань просачивается влага, а собственные губы издают тихий, протяжный стон. Мне хочется собрать ноги, но Матвей вдруг резко тормозит на светофоре и поворачивается ко мне.

— Это чья пизда, Лизааа? Мм?

Я теряюсь от его грубости, но могу точно ответить, уверенная на сто — пятьсот.

— Твоя.

— А я разрешал ноги собирать?

— А я теперь делаю все только с твоего разрешения? — почему-то эта мысль вызывает неясный трепет где-то глубоко в душе. Наверное, потому что мне очень хочется подчиняться этому сложному человеку, очень хочется его покорить, показать, что ради его любви, я готова на все! Даже страшно, словно на этой же машине мы на краю скалы и вот-вот сорвемся.

— А ты против?

— Не то чтобы, просто страшно!

— А первый раз всегда страшно, а потом втягиваешься, — он наклоняется, почти касается моих губ своими, но нас отвлекает сигнал машины сзади, и Матвей тут же выжимает педаль газа, отвернувшись при этом от меня.

Но его рука все еще на мне, она все еще поглаживает, давит, скользит, вызывая бешеное сердцебиение, желание прямо сейчас сделать все, что он хочет, только чтобы эта сладкая мучительная пытка не заканчивалась.