Банано-обтекаемость: Опыт сущей литературной критики - стр. 6

Попытка принять дозу оптимизма, а то ведь 3 главы за спиной, а писатель-то когда покажется?

Слова есть, тут без вопросов, что есть – то есть, цитируя принца Гамлета из одноимённой ему пьесы: “слова…слова… слова… слова…”

А хули толку? (Нет, это уже не цитата.)

Слова, повторяю, есть, но они катятся визкозной нитью в манере слов наполняющих доску приказов и объявлений учреждения. Что значит какого? Да любого! Куда ни зайди, там уж 3 главы "Одсуна" вывешены. За три главы ни одного признака жизни. Слова, обкатанные до полного отсутствия выпуклостей, буквально – оригами в двух измерениях.

Нет, Варламова А. Н. я не виню, он не виноватый, что его таким сделали, несчастным на всю жизнь.

Ведь счастье жизни в том, чтобы кайф от неё получать, экстаз испытывать… То есть прошу простить великодушно, слова какие-то не русские подвернулись. Точнее будет выразиться так —

Счастье – есть упоенье одержимостью.

И не его вина, что эти простые радости ему не светят в стране победившего бюрократизма. Они в ней дефицит, и не про тех, кто сам суёт шею в ярмо, как добровольно верноподданный.

Счастье достижимо только в свободе и творчестве. Они неразрывны. Свобода приходит через творчество.

Как?

Посредством сущего прорыва к ней, свободе, сотворением чего-то небывалого до тебя, свободного от готовых форм заёлзанных до пошлости.

А тут, в 3-х главах “Одсуна”? Вторичность на вторичности. Любое предложение – набор двухмерных мёртворождённых клонов.

Почему так? И снова – проще некуда:

Цель и средства казались не на своих местах. Вместо того чтобы творить и получать свободу (вот где цель!), лауреат свою способность к творчеству (сколько уж там наберётся) сажает на цепь ради премии Большая Книга. И начинает клепать брак, явный брак по расчёту.

Творчество подменяется дипломатическими ужимками пред премиало-дателями. Нужные знакомтва, реверансы, книксены, прогнуться туда-сюда.

Не так чтобы совсем уж раком, но умудрённый адресат поймёт – респект оказан, и готовность налицо. Отсюда “эс-бэ-ушные зинданы” в тексте и тут же цитата из Марины на паре скользких коньков фигурного катания.

Не слишком склеивается с мытом в казну кесаря, зато эстетствующей прослойке показал, что и он один из. Кой-какой багаж на месте, хотя б и парой строк.

Творчество – великий крест и подвиг, и неимоверно тяжкий труд, взваливаемый на себя добровольно. Бельевая верёвка в Елабуге стала средством Цветаевой прекратить непосильное, когда нет больше сил приходить в сущую одержимость.

А это что? Это то самое, что трудно держать под контролем.

"Иду и улыбаюсь сам себе,

Но как прикину – чтó,

Что на меня подумают прохожие,

И вовсе – хохочу!.."

тоже, кстати, чешского поэта строки на тему неудержимого счастья.

И, возвращаясь на пару абзацев вспять, отмечу, что чушь там ляпнул – способность к творчеству никакой цепью не удержишь, это сильнее тебя, а если удалось… ну, не бери в голову, с кем не бывает – утешают слабосильных профессионалки…

А теперь скажи мне, Алексей Варламов: сколько раз по ходу писания 3-х изначальных глав ты всхохотнул? Сколько раз пришёл в состояние бесконтрольного восторга?

Ладно, чего уж там. Можешь не отвечать. За тебя Андрей Вознесенский уже ответил, всего парой строк:

“В нашем самой бескризисном из всех обществ,

у меня производственный кризис – не пишется…”