Банано-обтекаемость: Опыт сущей литературной критики - стр. 18

Есть всё же в фэнтезях магическая сила…

А и разбередила-таки во мне глава 11-я человеческие искры, Еву вон вспомнил, хотя среди родственников прохожу под позывным «Сухарь».

Всё благодаря труду варламовскому, где бесхозный профессор пыхтит, но лезет на гору возле чешской деревушки, чтобы там бутербродами водку сливовицу закусывать. Грек-трактирщик его подогрел за неописуемые даже при 18+ услуги. А или автор подзабыл, чем заслужился подогрев. Ну, и опять же в стандартную 5-страничность могла услуга не вписаться. Да мало ли…

А ещё в этой же главе мне открылся основной литературный приём клепания прозы в наши дни. Исполать тебе Алёша Поп… нет, Попович это один из первых космонавтов был, а ты птах гораздо ниже орбитального полёта.

Всё очень просто – смотришь на маятник метронома и пишешь. Цок! – на исповеди у попа Иржи. Цок! – в дачном детстве. Цок! – поп. Цок! – дача. Цок! – грек. Цок! – универ. Цок! – сливовица.

Таким макаром, по цоку на главку, и до одиннадцатой доцокался. Вот где и показал он греку, что насчёт политинформаций блогомазы у нас ого-го!

Юмор у них неодолимый. Анекдот рассказал, как внуку Брежнева, которому родители сдуру дедовское имя дали, а когда уж вырос, его в ментовке отмутузили, за то что на вопрос "Ты кто?" заявил нагло: "Я – Леонид Брежнев!"

Однако – ух, осторожный котяра! – не упустил приписку сделать: я, де, интернетом проверял, враньё оказалось. Теперь если Лёня на него в суд подаст, отмазка есть – боролся против клеветы на неповинного потомка.

Заметно проступил и рост у автора, стилистически он уже догнал планку журнала «Юность» из "совочного" периода.

(Вообще-то для меня СССР остался, чем и был, С х 3 + Р, и выкаблучивать кликухи на покойников считаю признаком дурного тона, а тут употребил определение из «Одсуна», чтобы повеяло ароматом автора, ему ведь и в либеральных прослойках зарекомендоваться нужно. Но в следующем абзаце осторожный наш предупредил, что «совок» ему претит, как термин, хотя в ту пору много чего было, о чём нам остаётся только лишь мечтать. Нет, список мечт не представлял, но примагнитил симпатии ветеранов. Ловконький парниша.)

Чем ещё примечательна политинформопись наполнившая данную главу?

Умением докладчика зацепить болячки и остаться не при делах.

Представит список фамилий казнённых через авиакатастрофы, а дальше ни гу-гу. Может и вправду метеоусловия виноваты.

Однако все 5 страниц отдать жеванию бутербродов не сильно-то и эстетично, и Алексей взялся разматывать клубок сюжета дальше.

В данном цоке Павлик весит уже 150 кг, у него сахарный диабет, однако продолжает жрать как не в себя, и он везёт анонимного профессора в прогулочном реактивном самолёте (извозчичья биржа во Внуково-2) на полуостров Ямал.

В ходе полёта он сдал друга детства, и аноним превратился в Славика, который тут же получил совет отреставрировать отношения с Катей.

Подобный шаг, по его версии, восстановит благочинность и равновесие державы, которая, на правах Старшего Брата, обязана извиниться перед Украиной, и наступит общий мир и счастье.

– Вернуть им Крым? – ехидно переспросил профессор Славик, чем и раскрутился на безотлагательный удар под дых от метеоусловий.

Самолёт швыряет, как щепку в буруне (сравнение критика, автор за него ответственности не несёт), часть экипажа выползает из кабины, мурашки в шоке лапают стюардессу, летательный аппарат делает попытку приземлиться крылом вперёд (это уже автор), от отшвырнулся на сотню метров кверху, и только со второй попытки все счастливо приземлились, но стюардесса продолжала бледнеть сквозь макияж. Павлик недоволен.