Банальность добра. Герои, праведники и другие люди в истории Холокоста. Заметки по еврейской истории двадцатого века - стр. 34

Люди не знали, куда их везут – то ли на новое место работы, то ли в лагерь.

Ханс-Оскар Лёвенштейн оказался в сборном лагере, который занял огромное здание синагоги на улице Леветцовштрассе в районе Тиргартена. Синагога, вмещавшая по меньшей мере три тысячи человек, за два дня заполнилась почти до отказа. Через двое суток Ханс-Оскар услышал свое имя и новый приказ забираться в кузов грузовика. Там уже было человек десять-двенадцать. Никто не понимал, что происходит. Машина направилась к центру города, в сторону Александерплац. В пути выяснилось, что все евреи в машине были, что называется, «породненными с арийцами». Их доставили в сборный лагерь на Розенштрассе.

В начале марта 1943 года в здании, некогда принадлежавшем берлинской еврейской общине, собралось несколько тысяч (по различным оценкам – от двух до шести) евреев. Все они имели арийских родственников, как правило, женщин, которые каждый день приходили к воротам лагеря и требовали: «Верните нам наших мужей!».

На второй или третий день выяснилось, что и Фриц Лёвенштейн был там: отец и сын встретились в коридоре, когда их выводили в туалет. (Кстати, туалеты, рассчитанные на двух-трех служащих, были абсолютно не приспособлены для такого количества людей.)

Когда Ханна Лёвенштейн впервые попала на Розенштрассе, ей прежде всего нужно было удостовериться, что ее муж и сын находятся именно здесь. Здание охраняли вооруженные эсэсовцы, и Ханна обратилась к одному из них:

– Послушайте, я узнала, что моего мужа привезли сюда. Это неслыханно! Я работаю на оборонном предприятии, выполняю важные задания для фюрера и отечества, прихожу усталая домой и не могу туда попасть, потому что ключ у него. Попросите его передать мне ключ.

Через некоторое время охранник привел Фрица Лёвенштейна. Так Ханна выяснила то, что ей было нужно.

К подобным хитростям прибегали и другие женщины.

Их было много. Ханна Лёвенштейн вспоминала, что иногда приходилось изменять маршруты движения, чтобы не пробираться сквозь толпу протестующих. Если по утрам или ночью сюда приходило несколько сотен человек, то к вечеру, когда заканчивался рабочий день, собиралось до нескольких тысяч.

Женщины передавали для своих близких свертки с едой и необходимыми вещами. В огромным комнатах, где на полу, тесно скучившись, лежали люди, охранники то и дело выкрикивали имена заключенных, которым принесли передачу.

Вместе с Ханной на Розенштрассе бывала ее высокопоставленная сестра. И протестовала против ареста своих еврейских родственников так же, как и сотни других немецких женщин. Единственное отличие состояло в том, что Елизавета Фосберг приезжала на своем автомобиле – и это в военное время, когда весь бензин полагалось использовать только для нужд фронта! Обычно их сопровождала и мать – бабушка Ханса-Оскара.

Фрау Лёвенштейн рассказывала, что поначалу лагерь охраняли эсэсовцы с автоматами, направленными в толпу. Невозможно было избавиться от чувства страха. Но на второй или третий день одна вполне арийского вида женщина с двумя детьми на руках подошла к ним и громко сказала:

– Вы, свиньи, как вам не стыдно? Вы хотите стрелять в немецких женщин и детей вместо того, чтобы идти на фронт и защищать нас!

Ошарашенные солдаты молчали. Уже через три часа вместо них стояли обычные постовые без автоматов.