Баллада о проклятой любви - стр. 9
– Мне не терпелось рассказать тебе об этом… Я помолвлена! – воскликнула ЛаЛа и вытянула вперед руку, демонстрируя широкий обручальный браслет. Золотой, блестящий и такой же притягательный, как восторженная улыбка ЛаЛы. – Мой жених – лорд Робин Слотервуд [1]. Звучит довольно жутковато, знаю. Но я ведь не собираюсь менять фамилию. Ну, ты знаешь почему… – ЛаЛа бросила на Эванджелину многозначительный взгляд и вдруг рассмеялась.
Однажды ЛаЛа призналась, что боги и богини Судьбы вечно сопротивляются желанию стать теми, кем они были созданы. И, будучи Невенчанной Невестой, ЛаЛа страстно желала найти того, кто правда полюбит ее, хоть и знала, что ее судьба – быть брошенной у алтаря и заливаться отравленными слезами, способными убить любого, кто вкусит их. Но сейчас в прекрасных глазах ЛаЛы сияли искры надежды, а на запястье сверкал новенький обручальный браслет.
– Я так рада за тебя! – Эванджелина улыбнулась. Она вдруг поймала себя на мысли, что говорит серьезно. Если бы услышала эту новость несколько месяцев назад, она бы, вероятно, не сдержалась и спросила у ЛаЛы, стоит ли столь недолгое счастье неизбежной сердечной боли. Такую сердечную боль люди прозвали разбитым сердцем, но Эванджелина была уверена, что потеря любимого разбивает не только сердце. Когда она лишилась своей первой любви, весь ее мир, казалось, рухнул. Но, несмотря на ужасную боль, через которую ей пришлось пройти, она не опустила руки. Эванджелина надеялась не только спасти Аполлона, но и вновь обрести любовь вместе с ним.
– Надеюсь, замок Слотервуд находится поблизости, – сказала Эванджелина. – Мне бы хотелось навещать тебя.
– Я буду счастлива тебя видеть. – Глаза ЛаЛы сияли от восторга. – Замок Слотервуд всего в одном дне пути, а помолвка затянется надолго, так что я буду устраивать много торжественных вечеров.
Каблучки сапог застучали по деревянному полу, когда ЛаЛа подошла к одному из сундуков и достала торт в виде пчелиного улья. Конечно же, у нее был и торт, и столовые приборы, и золотые тарелочки в форме сердец.
Эванджелина знала, что должна спросить у ЛаЛы, может ли она исцелить Аполлона. Как и сказал Хэвелок, времени у них почти не осталось. Но отпраздновать счастливое событие казалось гораздо важнее, тем более что ЛаЛа была ее единственным другом на всем Севере.
Поэтому Эванджелина позволила себе насладиться тортом и прекрасной историей знакомства ЛаЛы и Робина, которые после нескольких дней, проведенных вместе, решили обручиться.
– Если когда-нибудь вновь решишь выйти замуж, то советую прикинуться девицей в беде. На Севере на этот трюк ведутся весьма охотно.
Эванджелина засмеялась, но ее смех, должно быть, прозвучал неубедительно.
ЛаЛа тут же нахмурилась. Ее взгляд остановился на наряде Эванджелины. Та сняла накидку, открыв траурное платье северян из чистейшего белого шелка, украшенное искусным узором из черной бархатной тесьмы.
– О, моя милая подруга, мне так жаль… Я совсем забыла, что ты еще оплакиваешь Аполлона. Как бестактно с моей стороны!
Будучи Мойрой, ЛаЛа не испытывала того же спектра эмоций, что и обычный человек, но чувствовалось в ней нечто такое, что нравилось Эванджелине. В то время как отсутствие человечности у Джекса делало его хладнокровным и безжалостным богом Судьбы, отравлявшим жизнь Эванджелины, то ЛаЛу – более искренней и решительной.