Багровый лепесток и белый - стр. 123
– Вы меня не слушаете, Генри? – неожиданно спрашивает она.
Он краснеет:
– Продолжайте, миссис Фокс. Я просто любовался… чудом творения Божия.
Миссис Фокс прицепляет гнутую ручку зонта к поясу платья, что позволяет ей поднять ко лбу обе ладони в перчатках. От спуска по крутому склону она покрылась испариной и теперь поклевывает кончиками пальцев кожу под густыми курчавыми волосами.
– Я всего лишь говорила о том, – произносит она, – как мне хочется, чтобы грызня по поводу нашего происхождения пришла к концу – к какому угодно.
– Простите, миссис Фокс, но что вы хотите сказать вашим «к какому угодно»? – Вопросы, которые задает ей Генри, он всегда формулирует мягко, боясь обидеть ее.
– Ну, – вздыхает она, – хорошо бы нам раз и навсегда решить, от кого мы произошли: от Адама и Евы или от обезьян мистера Дарвина.
Генри изумленно застывает на месте. При каждой их встрече она произносит что-нибудь в подобном роде – и именно тогда, когда он меньше всего ожидает этого.
– Но, дорогая моя миссис Фокс, вы не можете говорить это всерьез!
Она скашивает на Генри глаза, однако не произносит ничего, способного умерить его смятение.
– Дорогая моя миссис Фокс, – заново начинает он, сощуриваясь на лежащую перед ними испещренную солнцем дорогу. – Различие между верой в одно происхождение, а не в другое есть различие… ну, между благочестием и атеизмом!
– Ах, Генри, нисколько, ну право же, нисколько. – Теперь она говорит нетерпеливо и страстно, оповещая его о том, что речь пойдет о ее работе в «Обществе спасения». – Если б вы только знали, с какими несчастными людьми приходится мне встречаться! Вы бы поняли тогда, что споры, которые сотрясают наши церкви и ратуши, не значат для них ничего! Для них они – лишь размолвка между двумя сообществами чванливых ничтожеств. «Да все я про это знаю, мисс, – говорят они. – Всем нам надо решить, кем были наши бабушка с дедушкой: парочкой обезьян или парочкой голых дураков, живших в саду». И они хохочут, потому что и то и другое представляется им равно нелепым.
– Им, возможно, но не Богу!
– Да, но, Генри, неужели вы не понимаете, что созерцание наших свар не приведет их к Богу? Нам пора уже признать, что происхождение жизни им безразлично. Гораздо важнее обратиться к презрению, которым они прониклись к нашей вере. Они, Генри, составлявшие в те дни, когда мир еще не был запятнан городами и фабриками, главную опору Церкви. Какую грусть нагоняют на меня мысли о том, кем они были тогда – землепашцами, простыми и набожными… Вон, полюбуйтесь!
Она указывает на недалекий луг, оказывающийся при внимательном рассмотрении местом кипучих трудов – крошечные рабочие, возы с досками и землей, и все это мельтешит вокруг гигантского механизма неведомого назначения.
– Еще один дом, я полагаю, – вздыхает миссис Фокс, поворачиваясь к лугу спиной и прислоняясь турнюром к столбу изгороди. – Сначала дома, потом лавки и наконец… – она вращает глазами, изображая Нечестивую Коммерцию, – Универсальный Магазин.
И миссис Фокс, содрогаясь, проводит ладонями по своим тонким предплечьям.
– Впрочем, отец ваш, я полагаю, будет только доволен.
– Мой… отец? – Сразу понять, о чем она говорит, Генри не удается; единственный Отец, о котором он помышляет постоянно, пребывает на Небесах.
– Ну да, – поясняет миссис Фокс. – Больше домов, больше людей – больше торговли, не так ли?