Багровые волны Чёрного моря - стр. 74
Поэтому повязанный по рукам и ногам как во внутренней, так и во внешней политике, боясь неправильным решением выбить хотя бы одну опору под своим троном, Менгли Герай поддался на уговоры генуэзцев и согласился утвердить карачи-беком Эминека.
Так Эминек стал ширинским беком. И сразу в корне изменился. Менгли Герай и генуэзцы не раз пожалели о своем необдуманном решении. Для начала новоиспечённый бек завалил и хана, и консула просьбами и требованиями о помощи и послаблениях, как по отношению к себе, так и для своих верных беев. Узнав о заключении договора с московским князем, а это произошло в мае, когда к хану прибыл русский посол боярин Никита Беклемишев29, Эминек сразу перевернул это событие в свою пользу. Он тут же подбил своих беев организовать поход против Казимира, пообещав оставить им самый жирный кусок от награбленного. При этом сам Эминек в поход не пошёл, оставшись в тени наблюдателей Ахмата и польско-литовского короля. Возглавить поход он предложил Айдеру30, ханскому брату. Недалёкий, но верный Менгли Айдер тут же согласился. Официалы Каффы, узнав о подготовке похода, пытались отговорить Менгли Герая от этого. Но хан вновь испытал сильнейшее давление ширинских беев, которые рвались в бой, якобы для того, чтобы заверить московского князя в искренности заключённых договорённостей. А на самом деле они уже предвкушали удовольствия от будущих кровавых подвигов. Хан был вынужден согласиться. И тут же в июне ханская кавалерия под началом Айдера отправилась грабить Подолию, а заодно и Верхнюю Валахию, находящуюся в подданстве молдавского господаря Стефана. Этот набег, естественно, навсегда испортил отношения Менгли Герая со Стефаном и Казимиром. Но Эминеку на это было наплевать. Он остался в закулисье данных событий.
Зато сейчас, когда крымчаки вернулись с толпами полонян и набитыми награбленным добром телегами, он тут же напомнил о себе, как об организаторе рейда.
Эминек был чрезвычайно рад удачному набегу, словно это он сам выиграл грандиозную битву.
По этому поводу бек закатил грандиозный пир. Сегодня на нём гуляли татарские беи. А завтра должны были прийти генуэзские нобили.
Ни о какой женитьбе на Лейле у счастливого «полководца» и в мыслях не было. Просто ему хотелось, чтобы этот счастливый день закончился не менее счастливой ночью.
Всю эту довольно сложную подноготную подковёрных игр, дрязг и интриг татарского ханства Лейла досконально изучила, расспрашивая об Эминеке и Менгли своего любовника. Пангиягер хорошо разбирался в политике. Он всё по полочкам разложил в голове своей не в меру любопытной приёмной дочери.
Выслушав предложение стать наложницей, девушка почувствовала себя униженной. Из глубины дома доносилась музыка, смех и подпитые голоса. Лейла была уверена, что при желании она могла легко туда пройти и стать значимой фигурой не только на этом празднике, но и в судьбе Эминека. «Дурак, это больше надо было тебе, а не мне. Я бы сделала тебя ханом», – резануло в её голове раздражённое самолюбие. Но она быстро взяла себя в руки и решила, что всему своё время. Никуда бек от неё не денется. Она помнит тот взгляд, которым он выделил её в толпе. Это был взгляд сластолюбца, взгляд игрока, готового поставить на карту сразу всё.