Бабочка на апельсиновой дольке - стр. 6
– Ты можешь об этом забыть, – Девушка резко поднялась и хотела уже выскочить из кафе, но Марк очень крепко ухватил ее за руку.
– Надя, сядь.
Ей пришлось сесть на место, хотя это было для нее теперь настоящей пыткой – сидеть с ним рядом.
– Я давно тебя люблю, – сказал он так тихо, что если бы она не прочла по его губам, вряд ли бы расслышала фразу, заглушаемую гулом кафешки.
– Я уже давно влюблен в тебя, – продолжал он уже громче и увереннее. – Да что там! Я полюбил тебя сразу, с самого первого взгляда. Как вошел в класс, так только тебя там и увидел. Ты была такой красивой и такой одинокой.
Марк взял Надину ладонь и приблизил к своим губам.
– Ты говоришь правду? – Наде было очень страшно. Она понимала, что ее сердце просто не выдержит еще одного удара.
– Конечно, правду, глупая моя.
– Прошу тебя, не играй со мной в любовь. На этом свете так много разных игр, но в эту играть самое последнее дело. Любовь – это дар Божий, а сердце не игрушка, оно живое. Сломать так легко, потом не соберёшь, даже если захочешь. Любовь не для игры, она для жизни, для счастья, радости. Вечности! Любить нельзя понарошку, как будто, поверхностно, легко. Любить нужно сильно, так, чтобы на небе засияло новое Солнце и родилась ещё одна Вселенная. По-настоящему.
– Вот именно так я и собираюсь тебя любть.
Надя ожидала подвоха, страшась, что он сейчас засмеется и скажет, что просто пошутил. Но Марк продолжал держать ее маленькую ладонь в своей и целовать ее пальчики.
В тот майский вечер они впервые поцеловались и дали клятву любить друг друга вечно. Но что такое «вечно», когда тебе всего семнадцать?
После окончания школы перед Надей встал вопрос: куда поступить? Она давно уже решила стать врачом, но, хотя училась она хорошо, прекрасно понимала, насколько малы ее шансы. У Марка с этим никаких проблем не было. Его родители давно уже подготовили ему место в Питерском Университете.
– Едем со мной! – уговаривал ее Марк. – Ты такая умненькая, подашь документы в медицинский, и мы будем учиться в одном городе.
И Надя поехала. Марк поступил, а она не прошла, не хватило баллов.
– Не переживай так, Надюша, в армию тебе не идти, будешь меня дома с учебы ждать, снимем квартиру, ты там хозяйничать будешь.
Но перспектива остаться без профессии и сидеть на шее своего парня Надю не радовала. Его мать и так не одобряла выбор сына, ей категорически не нравилась эта «голодранка из семьи маргиналов», так еще не хватало ей обвинений в том, что Надя живет с ее сыном за счет его родителей. В Москве у нее была родительская квартира, да и работу можно было найти, а вечером спокойно готовиться к поступлению в московский мед через год. И хотя расставаться с Марком было больно, но прожив с ним две недели в Питере, она приняла единственно правильное, с ее точки зрения, решение.
– Я поеду в Москву, Марк. Ты учись, а я пока поработаю и подготовлюсь, как следует.
– Зачем тебе вообще эта медицина? – недоумевал парень. – Учиться лет десять-двенадцать, чтобы потом получать мизерную зарплату?
Наде было очень обидно такое слышать от любимого человека. Врачом она хотела быть с самого детства. Ей очень хотелось спасать маленьких детей, чтобы они не умирали, а их мамы не выбрасывались потом из окон, оставляя с разбитым сердцем осиротевших других своих детей. А еще ей хотелось лечить сердца мужчин, которые разрывались у них в груди от невозможной боли. Для нее это было более чем важно. Как он мог этого не понимать, если она делилась с ним своими детскими переживаниями? Ведь он же всегда так внимательно слушал и никогда ее не перебивал, правда, сразу же после лез целоваться.