Бабка поневоле - стр. 17

– И на это… можно прожить? – спросила я, не веря своим ушам.

«Можно, если голову включать и руки не ленить, – философски заметила Михаловна. – А то сядешь и заплачешь – так до следующей пенсии не дотянете. Давай, детка, считать».

Мы устроились на кухне с блокнотом и карандашом. Я чувствовала себя бухгалтером, ведущим отчетность в осаждённой крепости.

Статья расходов №1: Коммуналка.

«Итак, свет, газ, вода, отопление, капремонт… – диктовала Михаловна. – В среднем, выходит тысяч шесть. Иногда семь, зимой. Это святое. За это платим в первую очередь, иначе отключат. Холодильник-то у нас не резиновый, все запасы пропадут».

Я с грохотом отложила шесть тысяч в мысленную стопку. Треть пенсии. Просто чтобы в доме было тепло и горел свет.

Статья расходов №2: Лекарства.

«Теперь аптека, – голос стал серьёзнее. – У нас диабет, давление, суставы. Без таблеток – никуда. Это ещё минимум три-четыре тысячи в месяц. Экономить на здоровье – себе дороже выйдет».

Я с тоской отложила ещё четыре. Мы уже приближались к половине.

Статья расходов №3: Еда.

«Ну, тут ты уже сама знаешь, – с лёгкой иронией сказала Михаловна. – Борщ на три дня, котлеты с хлебом, каши. Овощи по сезону, курочка по акции. Если очень крутиться, тысяч на восемь-девять в месяц выкручиваемся. Но это если готовить самим, а не в кафе бегать».

Я вздохнула и отложила девять тысяч. Оставалось… 4147 рублей. На всё прочее.

– Одежда, – прошептала я. – Транспорт. Внезапные траты… Михаловна, да это же невозможно!

«А кто сказал, что будет легко? – раздался в голове её неизменно бодрый голос. – Но мы же не унываем! У нас же есть вторая квартира! Сдаём её за пятнадцать тысяч. Вот они, наши «выходы в свет» и «новая одежда раз в сто лет»!

Пятнадцать тысяч! Для меня это прозвучало как спасение.

– Так вот почему ты её купила! – воскликнула я. – Гениально!

«Не гениально, а необходимо, – поправила она. – Без этой „копеечки“ мы бы с тобой сидели на одних макаронах и с треском провалились по статье „лекарства“. А так – живём! Не шикуем, но и не голодаем».

Я сидела, смотря на наши скромные расчеты, и меня охватило странное чувство – смесь ужаса и гордости. Ужаса перед этой финансовой пропастью, на краю которой балансируют миллионы таких же, как Михаловна. И гордости – за её невероятную, стоическую мудрость.

– А как другие-то выживают? – спросила я. – У кого нет запасной квартиры?

«А кто как! – оживилась Михаловна. – Мои подруги, например. Валя – та носки вяжет отменные, на продажу. На рынок отвозит. Галина – со своей дачи овощи везёт, тоже немного, но подрабатывает. А Алевтина… – она замялась. – Та картины пишет. Правда, их никто не покупает, но душа радуется. Слава Богу, ей дети помогают, а то бы улетела в свои заоблачные дали от голода. Но, как видишь, все крутятся как могут. Кому-то дети помогают, деньгами или продукты подкидывают. Кто-то… – её голос понизился, – в долги лезет. Вот этого нельзя. Это яма».

Я представила Валю, которая вяжет носки, и романтичную Алю, пишущую никем не покупаемые картины. Эти женщины не сдавались. Они находили силы не только выживать, но и творить, дружить, шутить.

– Знаешь, Михаловна, – сказала я, глядя на итоговую цифу. – Это же… настоящий талант. Талант выживать с достоинством.

«Талант? – она фыркнула. – Не талант, а необходимость. Жизнь заставила. Помню, в девяностые, мы с Сашей так и выжили – друг другу помогали, соседи выручали. Молоко детям соседка, у которой корова была, приносила, а я ей потом платье дочери на выпускной сшила. Взаимовыручка. Сейчас, конечно, всё сложнее, люди стали более замкнутые. Но мы-то с подругами – держимся!»