Азиль - стр. 50

– Эй! Кто там есть – выметайтесь!

Выждав несколько секунд, она распахивает дверь и прислушивается. Удовлетворённо кивает, заталкивает внутрь притихшего Жиля и щёлкает выключателем на стене. Помещение заливает тусклый свет. Жиль со страхом рассматривает сырые стены в разводах плесени, косится на рядок жестяных коробов-шкафов у стены и пару длинных металлических скамеек. Между шкафами – проход в душевую, и слышно, как шлёпаются на пол капли воды из неплотно завёрнутого крана. От жутковатой атмосферы кожа мальчишки тут же покрывается мурашками.

Акеми удовлетворённо кивает:

– Никого. Отлично же. Проходи, располагайся. То есть раздевайся.

Она запирает дверь на задвижку, снимает свитер, аккуратно сворачивает его и пристраивает в угол скамейки. Долго возится с застёжками на поясе и бретелях комбинезона, что-то бурча под нос. Жиль потихоньку перебирается в угол, подальше от неё, присаживается на скамью, обхватив руками плечи.

– Мыло и мочалки – при входе слева, – говорит Акеми. И, покончив с раздеванием, делает шаг в сторону душа. Потом бросает взгляд на Жиля и возмущённо спрашивает: – Ну и что сидишь до сих пор? Мне тебя одетого мылить? Или самой шмотьё с тебя стаскивать?

– Н-не, – мотает головой мальчишка, старательно глядя в сторону, но взгляд поневоле возвращается к Акеми.

– Так. Я мою голову, ты раздеваешься и… Что «не»? Хочешь, чтобы я соседей позвала? Хватит уже, не дитя малое, – строго выговаривает ему Акеми и исчезает в душе.

Жиль какое-то время всё так же сидит, глядя перед собой округлившимися глазами и слушая, как льётся в душе вода, а потом быстро раздевается, и скромно прикрываясь руками, трусит на помывку. Опасливо обходит небольшой, но глубокий бассейн с тёмной, застоявшейся водой, поскальзываясь на мокром полу, приближается к ряду душевых кабин, разделённых бетонными перегородками с облупленной плиткой. Останавливается на почтительном расстоянии и разглядывает тело Акеми, окутанное водяными струями. Та спокойно смывает с волос мыло, стоя к мальчишке спиной.

– Ты тут? – спрашивает она, не оборачиваясь.

– Т-тут.

– Хватит пялиться, бери мочалку, спину мне потри.

Он что-то мямлит, но шум воды заглушают слова. Акеми заканчивает с мытьём головы, поворачивается. От одного вида мальчишки ей становится и грустно, и смешно одновременно.

– Ну, Жиль, ну ты чего? Женщину не видел ни разу? – мягко спрашивает она, стараясь не улыбаться.

Он прячет глаза, но отвечает недрогнувшим голосом:

– Д-да много раз! Чт-то я т-тебе – девственник, чт-то ли?

– Да вот кто ж тебя разберёт, – прячет улыбку Акеми. – Раз для тебя голая женщина не в новинку, должен уж знать: то, что ты там под руками прячешь – нормально. Иди, помоги спину вымыть. Иди-иди, я отвернулась.

Она бросает ему намыленную мочалку, упирается руками в стены кабинки и ждёт.

– Разглядывать будешь или?..

Шлепок жёсткой мочалкой пониже спины неожиданно обжигает кожу. Следующий удар приходится по лопаткам.

– Я т-тебе не дев-вственник! – звенящим от обиды голосом заявляет мальчишка. – Д-дура ты! У м-меня д-дети есть уже! Шесть лет и семь!

Акеми жутко тянет захохотать, но мокрая мочалка охаживает спину весьма чувствительно. Хочется развернуться и приложить развоевавшегося мальца как следует, но она представляет, насколько нелепо всё это будет выглядеть, и терпит.