Автобиография пугала. Книга, раскрывающая феномен психологической устойчивости - стр. 19

Воспоминания о травме позволяют проделать необходимую психологическую работу по ее преодолению и выработке факторов адаптации. Переживший травму овладевает случившимся, чтобы составить проект нового существования; реализация этого проекта обязательно состоится, пусть даже контекст окажется неблагоприятным. Подобное устойчивое развитие не позволяет избежать новых бед или ежедневного чувства страдания, однако оно использует воспоминания о травме для организации нового способа жизни.

Посттравматическое созревание может сопровождаться коварной депрессией. Ребенок, чье окружение пострадало, теряет беспечность, поскольку больше не уверен в собственной безопасности. В новой ситуации многие дети адаптируются, регрессируя – с целью получить поддержку извне; другие чувствуют потребность мечтать: «Я страдаю, мне грустно, но во мне растет вера, что однажды я реализую свою мечту, если, конечно, мне хватит мужества преодолеть эту непростую ситуацию». Так травма становится организатором нового «я», основанного на усилиях и мечтах, из которых формируется любопытная ментальность. Когда случается катастрофа, развитие уже не может быть естественным. Иногда переживший травму делает выбор в пользу психопатии или повторяющейся депрессии. Но чаще всего мы обнаруживаем зарождение процесса новоразвития, вызванного неистовым желанием упорядочить свое бытие и гипнотическим влиянием событий прошлого, напоминающих о травме. Мы замечаем ту странную ценность, то болезненное мужество, которое придает смысл страданию, если переживший травму превозмогает его, ведь ему необходимо верить, что лучшие времена обязательно наступят.

Полен был маленьким мальчиком, резвым, веселым, иногда капризным, – до того момента, когда в его родную деревушку на юго-западе Франции вошли немецкие солдаты. Ни криков, ни насилия, ни попыток сопротивления. Его мать просто исчезла! Сосед отправил в полицейский комиссариат письмо с доносом на нее – она носила еду партизанам. Женщина пропала, и с этого момента звуки, слова и действия окружающих перестали быть для Полена прежними.

Отец мальчика был человеком незаметным. Его бесцветное, скучное детство стало причиной того, что его самооценка была очень низкой, а жена вообще уничтожала супруга, постоянно его третируя. По окончании войны этот человек еще долго удивлялся тем радикальным изменениям психики, которые произошли у его мальчика. Отец рассказывал: «В течение десяти лет моя жена считалась со мной только из-за денег, которые я приносил в дом. Когда я каждый вечер шел спать, она отодвигалась на свою половину кровати. Я работал целыми днями, а она и пальцем не хотела пошевелить ради меня. Она никогда не здоровалась со мной. По воскресениям, если я предлагал Полену прогуляться вместе, мальчик молча продолжал играть, делая вид, что не замечает меня». Спустя два дня после ареста матери Полен неожиданно стал здороваться с отцом, следить за своей младшей сестренкой, задавать отцу вопросы по поводу его работы, интересоваться его детством. Мужчина заключил: «Сын открыл для себя отца, потеряв мать».

Печалясь по поводу исчезнувшей матери, Полен, тем не менее, не ощущал боли утраты. Раньше ему, беззаботному, достаточно было не бояться матери и игнорировать отца. Но и тогда его радость была в чем-то сомнительной. В конце концов Полену надоели сердитые речи матери и ее безразличие к тому печальному призраку, которого он все-таки иногда называл папой. Однако сразу после исчезновения матери сенсорная оболочка, окружавшая ребенка, изменилась. Образ отца словно выплыл из тумана, и Полен, ощутив сознательность, справился со своим внутренним дискомфортом, занявшись работой по дому. Теперь ребенок управлял своим миром, где соседствовали печаль и радость.