Авернское озеро - стр. 21
Он неуверенно дернул плечом:
– Лет десять. От меня на голубятне толку немного было, но мне там жутко нравилось. Мама рассказывала, что у многих народов голубь считался священной птицей.
Соня решилась:
– А чем занимается твоя мама?
Его глаза резко сузились и превратились в две пулеметные щели. Тщательно процеживая слова, Денис спросил:
– Разве я не говорил тебе? Она умерла.
– Нет, ты не говорил мне. Извини. Я не знала.
– А мне казалось, ты знаешь…
– Откуда?
– Мне казалось, ты все обо мне знаешь…
Испуг накрыл ее жаркой волной: что ему известно? Вдруг его мачеха проболталась? Или он подслушал? С него станется… Соня виновато улыбнулась:
– Пока нет, но мне хочется узнать.
Он отцепил пришпиленные к майке темные очки и отгородился от нее. Соня еще не встречала человека, который настолько менялся бы, пряча глаза.
– Ну что, пойдем? – отрывисто спросил он и коротко свистнул Андрею.
– Ты подзываешь его, как собаку…
– Телохранитель и должен быть собакой. Но это ничего не значит, я люблю собак. Правда, голубей я люблю больше. Они тоже служат человеку, но в них есть гордость. Они сродни соколам, только никого не убивают. А ты знаешь, что еще ни одному охотнику не удалось приучить сокола приносить добычу к его ногам?
– Может, дело просто в недостатке интеллекта у птиц?
– Нет, – быстро откликнулся Денис. – Дело совсем в другом. Жаль, если ты этого не понимаешь…
– Иллюзия может нравиться, но это не значит, что она соответствует действительности.
Он внезапно остановился и обеими руками приподнял Сонино лицо:
– Тебе не скучно жить без иллюзий?
Ее мысли вдруг наполнились веселым покоем, словно от теплых рук Дениса исходила та особая энергетика, что излечивает уже потерявших веру.
– Отпусти меня, – жалобно попросила она. – Люди смотрят…
Он с удивлением повторил:
– Люди смотрят? Понятно…
Его руки разжались, и Соня едва удержала голову.
«К концу дня он поймет, что мое сходство с его матерью – такая же иллюзия. Если он потеряет ко мне интерес так быстро, то я не успею его разгадать. Но что во мне может удержать такого человека, как он?» – в панике думала Соня, шагая рядом с ним по улице, называвшейся наивно и радостно – Весенняя. Разозлившись на себя, она заговорила:
– А я тоже кое-что вспомнила о голубях. Моя бабушка говорила, что будто бы после смерти Христа собрались голуби и печально ворковали: «Умер, умер», – а воробьи скакали рядом и чирикали: «Жив!»
– Ну и что? – Его красивый рот недовольно искривился. – Хочешь сказать, что эти птицы – прирожденные пессимисты? Что они готовы тотчас поверить в худшее? Почему же тогда именно голубь олицетворяет Святой Дух?
– Я… я не знаю. Я над этим не думала.
– Хотя в чем-то ты права, – неожиданно смягчился Денис. – С чего бы голубю быть оптимистом? Никого из представителей птичьего рода не убивали в таком количестве, как голубей. Я читал, что в Америке только за десять лет в конце прошлого века были убиты миллионы странствующих голубей. Можешь себе представить? Миллионы! А вот когда их всех перебили, тогда установили мемориальную доску. Это человек умеет. Сначала убить, а потом поставить шикарный памятник.
– Ты говоришь о…
Он не дал ей договорить:
– О голубях. Разве ты не слушала?
– Нет, я все слышала.
– Погода хорошая! – Он с наслаждением втянул воздух. – А ведь обещали дождь. Человек не может не солгать, даже составляя прогноз погоды.