Авария Джорджа Гарриса (сборник) - стр. 12
– Что нового, Динкер? – спросил Гаррис.
Капрал Динкер доложил, что все в порядке, если не считать небольшого происшествия: возле колонны боевых машин задержан немец.
– Немец? – переспросил Гаррис. – Давайте его сюда.
И он прошел в кабинет. Это была большая, отлично меблированная комната. Дальний ее угол занимал массивный письменный стол с таким же креслом. Возле одного из окон стоял столик с радиостанцией, за которым работала Патти Джонсон.
Гаррис круто обогнул стол и с размаху опустился в кресло. Патти подала ему расшифрованную телеграмму. Она начиналась словами: «Военному коменданту», и Гаррис дважды перечитал их, крякнув от удовольствия. В самом деле, это не шутка – быть военным комендантом района, в котором сосредоточено столько заводов, рудников и прочих приятных вещей! Повозиться здесь годик, другой, не потратить времени зря, и потом… Предвкушая это «потом», Гаррис зажмурился от удовольствия и что-то замурлыкал, отчего сделался похож на огромного рыжего кота. Затем он открыл глаза и оглядел стоящую перед ним радистку.
– Ого! – сказал Гаррис. – Вы принарядились сегодня, девочка! Счастлив тот, кто подцепит такую жену. Вы не думаете еще о подобных вещах? Война окончена, и теперь каждый может позаботиться и о себе.
Патти печально опустила голову.
– Вы все еще не можете забыть того капитана, все еще верны ему? – воскликнул Гаррис. – Конечно, жаль Кента, но – что делать? Его давно нет в живых. Господь принял душу этого храброго пилота.
Полковник вздохнул и возвел очи горе. Патти стояла, готовая расплакаться. В эти дни все празднуют победу. Такая радость у каждого. А она!.. Кент, Кент, как любила его Патти! Какой это был преданный друг… Ей очень жаль и того русского – Пономаренко с его экипажем, мужественных русских воинов, настоящих рыцарей…
Девушка не выдержала, поднесла платок к глазам и, сгорбясь, отошла к окну.
Стало не по себе и полковнику. Он тяжело завозился в кресле, зажег трубку, кашлянул. Все-таки много горя причинили людям эти нацисты. Но мертвых не воскресишь, а живые должны жить.
– Да, должны жить, – проговорил Гаррис вслух. – Патти, советую вам жить. Идите и постарайтесь развеселиться. Я не терплю печальных лиц.
Патти вышла из кабинета. Солдат ввел задержанного. Гаррис с веселым презрением посмотрел на немца. Это был молодой человек в поношенной пиджачной паре, с невыразительными, словно оловянными, глазами и стертым лицом.
– Кто вы такой? – спросил Гаррис.
Немец молчал.
– Выкладывай! – заорал полковник. – Или ты думаешь, что у меня есть время возиться с каждым паршивым немцем!
– Я хотел бы предложить свои услуги, – робко проговорил арестованный.
– Что он сказал? – озадаченно спросил Гаррис.
Солдат вытянулся.
– Я так понял: он хочет служить нам, сэр.
– Так… – Гаррис помедлил. – А ну, обшарьте его карманы!
Солдат ощупал задержанного.
– Ровным счетом ничего, – сказал он.
– Это и подозрительно. Искать лучше!
– Герр полковник, – торопливо заговорил немец, – я имею предложение… Я честный немец и хотел бы… мне сказали, мы можем рассчитывать на хороший прием. Я окажу услугу…
– К черту твои услуги! – оборвал его комендант.
Солдат вдруг стащил с арестованного пиджак.
– В подкладке что-то хрустит… Ага, вот!
И, вспоров шов пиджака, он вытащил бумагу.
Гаррис внимательно ее прочитал.