Размер шрифта
-
+

Авантюристы. Книга 7 - стр. 16

– Ты зачем шкура.-пи-пи-пи. Бросил пи-пи-пи армию на убой пи-пи-пи-пи-пи-пи? Орал Собенников.– За каким хреном?

Жуков конечно не обязан был отчитываться перед командующим армией, да еще позорно дважды отступавшей, что он и высказал все с теми же пи-пи-пи.

В итоге судьба генерал-лейтенанта сложится в ближайший месяц не совсем благополучно – это если мягко сказать. А если сказать откровенно и просто, то сложится она у него хреново. Через месяц -16-го октября его арестуют, разжалуют, лишат всех наград и посадят на пять лет. Георгий Константинович был злопамятен и при первой же возможности нагадил ему. Верховный Совет примет ходатайствование о помиловании и судимость с генерала снимет в следующем году, в 1942-ом. Понизят в звании до полковника и в феврале месяце он опять будет в армии. Дойдет до Берлина и вернет свое звание генерал-лейтенантское. А в сентябре 1941-го, его держали пятеро и он тянулся к кобуре, чтобы пристрелить мерзавца, за идиотские приказы. За погибших бесполезно тысячи парней. Его бойцов, с которыми он прошел туда и обратно по колено в крови и теперь хотел внятно услышать. Зачем?

Ответов у Жукова не было. Он похоже никогда особенно не задумывался заранее, зачем посылает людей на смерть, справедливо рассудив, что причина всегда отыщется потом. Когда человек мыслит в глобальных масштабах, разве может он вникать в мелочи? Нет, конечно. Ну, десять тысяч человек легло еще в землю, ну поползут двадцать тысяч без конечностей по городам и весям, это много или мало для такой страны как Россия? Бабы нарожают еще. Так что зря орал, психанувший генерал-лейтенант. Сидел бы в своей задрипанной 43-ей молча, глядишь Георгий Константинович иначе бы составил рапорт в Ставку и не на нары бы загремел, а получил бы орденок. Все же, если по справедливости, то каб не 43-я, так и победы бы не было. Это она отвлекла на себя все резервы немцев, уничтожила пять их дивизий вместе с танками и артиллерией. Это она прошла с боями почти сорок километров если мерить туда и обратно все перемещения, тогда как двадцать четвертая армия топталась на месте, увязнув в Ельнинском котле. «Язык твой – враг твой»,– думал Жуков, улетая в Москву.

Сергей с Михаилом встретились в Ельне у здания вокзала. Оба вымученно улыбнулись, оглядев друг друга.

– Ты что в болоте ночевал?– Михаил хлопнул друга по подставленной ладони.

– Блин, спроси где я за прошедшую неделю не ночевал. А что есть приходилось и где, вспоминать не хочется. Какие планы?

– Здесь еще денек мне нужен чтобы с парнями из 19-ой попрощаться, я им обещал, что забегу. Ну и наградные списки пробить хочу. Сейчас не особенно их составляют, но попробую. Под решение Верховного о присвоении гвардейских наименований отличившимся дивизиям. Массовый героизм и все такое. Думаю, что прокатит. Потом на Юг. Там две установки нужно нейтрализовать. А ты что уже устал?

– Если честно, то зверски. Народу, Миха, у меня на глазах столько погибло, что спать не могу.

– У меня тоже. Но паузу делать нельзя, нужно закончить и тогда возвращаться.

– Не понимаю почему? Смотаемся домой, приведем себя в порядок и вернемся хоть через год в завтрашний день.

– Нельзя, потому что мы уже в форс-мажоре второй день и уйти не можем. Только через «харакири». Весь сентябрь такой, октябрь пополам, потом ноябрь опять весь форс-мажорный. Нужно подумать, как нам на Юг в темпе попасть. Безлошадные мы с тобой, Серега. Отправил я «Троянов» перед началом операции и теперь обратно их тоже не выдернуть. У тебя как с аккумуляторами к «Оспе»?

Страница 16