Авантюристы. Книга 3 - стр. 22
– Ружей хватает. В Арсенале московском шестьдесят тысяч новеньких штуцеров стоят. Однако Ростопчин – Генерал-губернатор зажал их. Сукин сын,– не удержался от комментария Сергей.
– Чего ж он так? Ведь вот он враг, у самых дверей?
– Боится губернатор оружие народу выдавать. Пугачевщина мерещится,– усмехнулся Михаил.
– Дурак, ей Богу дурачок. Пугачев. Да ежели прижмет, то народ и без ружей поднимется на бар, а уж красного петуха пустить и ружья без надобности,– Иван Савельевич нахмурился и, оглядев прислушивающихся к их разговору кадетов, продолжил: – Неужто Боунапартия боится меньше, чем народа собственного?
– Бонапарт придет, да уйдет восвояси по-любому, а народ потом попробуй опять в ярмо загнать, когда он при ружьях?– Михаил тоже оглядел внимательные лица ополченцев, даже про ложки и котелки забывших.– С Бонапартом договориться легче, чем вот с ними, после того, как они французам по шеям дав, людьми себя другого сорта почувствуют. Ну-ка попробуй после Шевардино зацепить кого-нибудь из них. Достоинство ведь теперь другое у всех. Право имеющими себя почувствовали. И кто потерпит из них к себе прежнее отношение, как к холопам и быдлу? Те, кто здесь на поле Семеновском лягут костьми в эти дни, тем они «ростопчины» готовы будут хоть памятники из золота поставить потом, а те, кто жив останется, те для них пострашнее Наполеона станут. Понятно или разжевать эту мысль помельче, чтобы усвоилась?
– Не нужно, Михаил Петрович, куда уж мельче?– вздохнул скорбно Иван Савельевич.
– Ну, вот и воюйте вилами, да косами. Мы, конечно, подсуетимся и этим «сермяжным» пики подгоним, знаю я где запасец есть у казачков атамана Платова. Мужикам, в самый раз оружие. Та же оглобля. А уж ей-то орудовать все мастера. Против конницы французской очень эффективное средство. Ну а от пушек и фузеи не спасут. Ты их, Савельевич, научи, как с этой пикой стоять в строю. Через часок доставим. Пятьсот говоришь человек?
– Да не больше, – кивнул Иван Савельевич.– Здесь-то вряд ли конно французы пройдут. Негде им тут развернуться. Лесисто для уланов,– предположил он.
– Савельич, именно тут и попрут. Поверь на слово, так что гоняй мужиков до седьмого пота, но чтобы это построение в шеренгах с копьем, до автоматизма усвоили,– посоветовал Михаил.
Иван Савельевич посмотрел Михаилу в глаза, слегка прищурившись и молча кивнул, принимая на веру его слова. Разговор их прервал подошедший, с озабоченным лицом Петр Павлович. Обняв вскочившего сына, спросил, пожимая руки Сергея и Ивана Савельевича:
– Насовсем, или попутно заскочили?
– Попутно.
– Ищите?
– Да.
– След есть?
– Есть.
– И куда теперь?
– В штаб Кутузова.
– Вот значит как. А у нас половинная убыль личного состава после вчерашней баталии.
– Завтра не было бы хуже,– посочувствовал Сергей.
– Да куда уж хуже? Если завтра будет столько же выбито, как вчера, то никого и не останется,– Петр Павлович присел на стул и постучал ложкой по березовой жердине: – Невестушка, накорми тестя, чем-нибудь. На корку хлеба даже согласен. Маковой росинки во рту с утра не было.
– Ох, вот ведь две дуры,– охнула Катюша.– Раскрыли рты, слушаем,– перед Петром Павловичем мгновенно появилась миска со щами и ломоть ржаного хлеба.
Загремели ложки по котелкам и мискам, разговор как-то сам собой увял, все понятно было и без слов. Ополченцы думали о завтрашнем дне, а командиры их каждый о своем.