Авантюристка. Возлюбленная из будущего - стр. 25
Король заметил удалявшуюся пассию, окликнул:
– Мадемуазель Манчини, куда вы?
– Ваше Величество, – в голосе и глазах Мари стояли слезы, – там эта…
Я не упустила возможности внести свою лепту, зашептала:
– Ваше Величество, у нее пена изо рта. Вдруг она кусается?
Пены, конечно, не было, но чудовище не чистило зубы, и постоянный белесый налет в углах рта имелся.
– Что?! – Людовик оглянулся на шутиху, сегодня разодетую во все красное, видимо, ради нанесения нам какого-то удара, рассмеялся:
– Что вы, право, она безобидна.
В голосе короля раздражение, но я уверена, что не против Мари, а против дурочки.
Мари поддержала мои старания:
– Возможно, она и безопасна, но мы лучше удалимся. Простите, Ваше Величество…
Прогулка короля была испорчена, и на следующее утро шутиху при дворе уже не видели.
Кардинал попытался внушить нам с Мари, что мы едва не вызвали дипломатический скандал:
– Вы понимаете, какой отклик при испанском дворе вызовет ваше поведение?!
Я старательно хлопала глазами:
– Сначала привозят гадких уродцев, оскорбляющих приличных дам, а потом обижаются, когда мы избегаем общества этих уродин.
Дядюшка внимательно посмотрел на меня:
– Мадам, мне совсем не нравится вольность вашего поведения и ваших высказываний.
– Простите, Ваше Преосвященство, других не имею.
– Что?! Что вы себе позволяете?
В моих глазах задрожали старательно выдавливаемые слезы, голосу тоже удалось придать нужный тембр:
– Ваше Преосвященство, эта уродина говорила гадости и угрожала мне, удивительно ли, что я постаралась ее избегать? А Мари она и вовсе поносила при всех. Если таков весь испанский двор…
Мазарини устало вздохнул:
– Одна женская глупость способна разрушить тысячу часов кропотливых дипломатических усилий. Постарайтесь не появляться при дворе, пока дон Хуан со своей шутихой здесь.
Мы с Мари, не сговариваясь, залились слезами. Дядя, как и большинство мужчин, не переносил женские слезы, он буквально взвыл:
– Ну, что еще?!
Мы заверещали наперебой:
– Вместо того чтобы удалить уродину, вы удаляете своих собственных племянниц!
– Если бы была жива наша мать, она бы такого не допустила!
Кардинал откровенно смутился. Капитора и впрямь оскорбляла Мари при всех, никто не знал, что шаржи – наших рук дело, обвинить нас не в чем, получалось, что нас наказывали несправедливо.
– Ну, ладно, ладно. Его Величество уже распорядился, чтобы шутиха уехала.
– Когда?!
– Кажется, сегодня, сейчас.
– Дядюшка, позвольте удалиться? – слезы мгновенно высохли. Упустить возможность поерничать над Капиторой в последний раз мы не могли.
Получив разрешение удалиться, поспешили во двор Пале-Рояля.
Вовремя, успели застать отъезжающую Капитору.
– О, мадам, куда же вы?
Она только зло сверкнула глазами из-под сдвинутых бровей.
Я поддержала Мари:
– Вы же не рассказали об инфанте. И нам будет не хватать вашего приятного общества.
– От кого еще услышишь столько глупостей за один вечер?
– Не только нам, всему двору…
– Мы надолго сохраним в памяти ваш безобразный облик…
– Да, мадам, рядом с вами так легко казаться умной даже самой большой дуре…
Пока шутиха забиралась в карету, мы с Мари верещали наперебой, Капитора не удостаивала ответом. И все же не выдержала, прошипев сквозь зубы:
– Я еще вернусь с инфантой! А вы отправитесь в ссылку или в Бастилию.
Стало не по себе, но я ответила: