Астро-Чертова Западня - стр. 9
И всё же у меня получилось справиться с коконом. Правда, как раз в полуметре от раскрывшей мне свои объятия древней могучей ели, которая, кстати, и словом не возразила против того, что они оказались излишне страстными и крепкими с моей стороны. Это, наверное, потому что и сама она, будучи суровой и колючей, с презрением относилась ко всякого рода телячьим нежностям. В общем, как и ожидалось, после 800 метрового полёта впечаталась я в неласковую, но страстную ель со всей силой притяжения, на которое только было способно подобное падение. Впечаталась так, что это до глубины души потрясло не только меня, но и ель прилично пошатнулась, растеряв при этом почти все свои шишки. И то ли от того, что я прибывала в шоке и не чувствовала боли, то ли от того, что ель тоже была в шоке и потому не желала выпускать меня из своих объятий, но мне даже на мгновение показалось, что я весьма и весьма неплохо устроилась. Потому как состояние между небом и землей, в котором я оказалась, скользящая с ветки на ветку, убаюкиваемая многовековой елью и раскачиваемая ею как любимое дитя в колыбели, можно было охарактеризовать только как «непередаваемо удивительно приятное». Однако ель определенно не знала, что теперь она у меня в няньках, а посему, как только ветки закончились, она ничуть не обеспокоенная моей дальнейшей судьбой, спокойно передала меня по этапу, то есть, уронила на твёрдую, холодную и сырую землю.
Хотя нет, пожалуй, я не права. Она всё же и здесь проявила заботу, потому что лететь мне оставалось совсем недолго, всего каких-то полметра. Но именно это, с виду совершенно неопасное для жизни падение, напомнило боли о том, что она совсем забыла потребовать с меня дань в виде невыносимых страданий. И она потребовала, причём с процентами! Захватила в плен каждую клеточку моего тела и теперь рвала несчастные клеточки на части, посылая в них по очереди то электрические заряды, то огненные стрелы. У меня болело всё и сразу и с такой силой, что к лекарю не ходи, было понятно –большинство моих костей переломаны, а моё тело – это сплошная не только наружная, но и внутренняя гематома.
«Странно, – подумала я, – что я вообще в сознании…»
– Ди! Только не вздумай шевелиться, иначе ты потеряешь сознание! – плакала рядом Маркиза. – Я так рада, что ты вообще жива!
«Ещё жива…», – хотела было поправить я её, но не рискнула, так как даже думать и то было невыносимо больно.
Ель вдруг протестующее закачалась. Как оказалось, её задели крылья приземляющегося пегаса.
– Ди, святые небеса! – услышала я обеспокоенный голос Рауля. – Я, как только понял, что что-то не так,… кинулся на помощь так быстро, как смог... Я так боялся не успеть… – он осторожно положил одну руку мне на лоб, а вторую – у основания шеи, и мне сразу же стало легче дышать, да и боль тоже начала сдавать свои позиции.
– Так ты и не успел! – вместо меня ответила Маркиза, которая уже достаточно пришла в себя, чтобы не только не плакать, но и начать вытаскивать из моих волос сотни застрявших там иголочек, оставленных елью как свидетельство неистовой и страстной любви ко мне. – Вот скажите на милость, зачем нам такой жених, из-за которого мы первое законное место потеряли, а жизнь чуть не потеряли?! – и она снова горько заплакала.