Аста ла виста, беби! - стр. 30
– Ну и что ж тогда ты мне голову морочишь? – хмыкнула я.
– Это не я, – покачал он головой. – Это наши общие друзья и коллеги.
– Скажи, что ты об этом думаешь?
– Ох ты, господи. – Он засмеялся, вышло зло, а вовсе не весело. – Я думаю, это убийство никому не интересно. Я бы даже подумал, что тебя мне специально подсунули, чтобы мы толком ничего не искали, если б не одно «но».
– Какое?
– Вешняков отзывается о тебе как об исключительно порядочном человеке. И вообще, бытует мнение в народе, что ты на нашу власть плюешь с высокой башни и все делаешь по-своему. Правда?
– На них, пожалуй, плюнешь, – хмыкнула я. – Слюной подавишься.
– Тоже верно. Короче, тебе лучше знать, почему профессионалы говорят откровенные глупости и не замечают очевидных вещей.
– Ты с персоналом беседовал?
– Конечно. Никто ничего… У меня даже сложилось впечатление, что их кто-то проинструктировал и граждане чего-то опасаются.
– Шутишь?
– Если бы… Но это лишь мое мнение, которое не так уж много значит, как выяснилось. Я носом землю рыть не буду, а ты попробуй, если хочешь.
– Чего ж сам-то?
– А тебе Вешняков не рассказывал? Нет? Ну так спроси у него, как меня парни в костюмах уму-разуму на всю жизнь научили. Могу и сам рассказать.
– Без надобности, – вздохнула я. – Догадаться не трудно. Ладно, извини, что испортила настроение в субботний день. Отдыхай.
– Премного благодарен. – Он протянул мне сложенный лист бумаги. – Здесь краткие сведения обо всех опрошенных. Мент в списке идет первым. Далее медсестра, на нее я бы тоже обратил внимание. Ну и еще несколько граждан.
– Личность убитого так и не установили?
– Ты бы об этом первой узнала, – хохотнул Сергеев. – Нет, не установили. Хотя на предплечье у него типично уголовная наколка. И на пальце. Думаю, привлекался. И в местечке его интересном подобрали, неподалеку пивнушка, где собираются бывшие зэки. Тебе туда, конечно, лучше не соваться, но если есть кое-какие связи… Ладно, я пошел. – Сергеев пожал мне руку и направился к выходу из отделения, а я пошла разыскивать медсестру, которая дежурила в вечер убийства.
Медсестра оказалась дородной женщиной лет сорока. Я по опыту знала, как недоверчивы бывают такие тетки, и мысленно вздохнула. Однако женщина, взглянув на мое удостоверение (документы у меня имеются на все случаи жизни, иногда близость к сильным мира сего идет на пользу), приветливо улыбнулась.
– Меня уж обо всем расспрашивали. Да я и не видела ничего, если честно. Ужас-то какой, – вздохнула она. – Теперь по ночам дежурить страшно, сидишь здесь одна на все отделение.
– А почему одна? – поинтересовалась я, устраиваясь напротив.
– Так ведь людей не хватает. У нас, к примеру, вместо двенадцати сестер только девять. Вот и приходится друг за друга дежурить. Раньше разрешали по две ставки брать, так и работали, а сейчас полторы, ну и кто тут за копейки надрываться будет?
– Вчера вы тоже одна дежурили?
– Нет. До девяти мы втроем, а уж ночью по одной остаемся.
– Вы из отделения не отлучались?
– Нет. Да и незачем мне было. Татьяна иногда к соседям ходит чай пить, а я не любительница.
– Отсюда дверь палаты не видна, значит, вы не можете сказать, был охранник все время на месте или…
– Он из отделения ни ногой. Ответственный. Очень жаловался, что покурить нельзя. Мучение, говорит.