Assassin's Creed. Последние потомки. Гробница хана - стр. 29

– Сюда, – сказал солдат, когда они добрались до казарм. Он провел ее к одному из зданий и остановился в дверном проеме.

– Прошу прощения, – сказал он. – Приготовьтесь.

Это подтвердило самые ужасные ожидания Чжи. Она вошла в здание с единственным, большим, прямоугольным помещением, и почувствовала запах крови. В помещении суетились врачи, оказывая помощь раненым. Но она увидела своего отца, лежащего среди мертвых.

Полководец Ван Цзянь стоял над ним с мрачным почтением. Чжи опустилась на колени рядом с телом отца и заплакала.

Вне ее воспоминаний Оуэн почувствовал горечь потери собственного отца. Никто не приходил за ним, как за Чжи. Ни один генерал не отдавал его отцу последних почестей. Вместо этого пришел полицейский в форме, который подчеркнуто официально сообщил о том, что произошло. У отца Оуэна лопнул аппендикс, и он умер в тюрьме.

Вот и все.

Смерть.

Никаких прощаний. Никакого последнего «я люблю тебя». Просто смерть.

– Он спас город, – сказал полководец Ван Цзянь.

Чжи села и вытерла глаза, а Оуэн с усилием вернулся в ее сознание.

– Что произошло? – спросила она.

– Наши разведчики обнаружили, что приближается монгольская армия, – ответил полководец. – Мы были к этому готовы. Твой отец повел свой специально подобранный отряд вниз через пещеру Фейян, чтобы напасть на врага с фланга. Северяне попали в ловушку, и победа осталась за нами. Но маленький отряд напал на твоего отца и его людей. Смертельный удар был почти мгновенным. Он не страдал. Он спас город.

Чжи посмотрела на лицо отца. Глубокие морщины. Шрам от потери большей части уха в битве много-много лет назад. Ей снова хотелось заплакать, но она сдерживала слезы. Она будет скорбеть в одиночестве.

– Мы будем чтить его память, – сказал командир. – Я лично позабочусь об организации его похорон.

– Спасибо, – сказала Чжи. – Он очень уважал вас.

– Мы с твоим отцом часто расходились во мнениях, но я знаю, что он любил наших людей и нашу землю.

Поклонившись, военачальник пошел проведать других раненых воинов, которые еще были живы.

Чжи наклонилась, положила руки на колени и поцеловала отца в лоб. Затем она сняла перчатку со скрытым клинком с его руки. Кто бы ни был причиной его гибели, убийце не сойдет это с рук. Она возвращалась в город, прижимая к груди эту перчатку, которая станет для нее святыней в их доме. Ее доме. В доме, в котором она теперь жила одна.

Но когда она добралась домой, ее уже ждали. Подходя к двери, она почувствовала, что ее ждал Кан. Чтобы понять это, ей даже не требовалось использовать Орлиное Зрение. Старый наставник ее отца вечно пах рыбой.

– Входи, – сказал он с другой стороны двери. – Нам нужно поговорить.

Чжи вошла и увидела, что он сидел на любимом стуле отца – низком, с высокой спинкой и круглыми ножками. Вид этого старика, который сидел на нем, скрестив ноги, взбесил ее.

– Мне не хочется разговаривать, – сказала она, стоя в дверном проеме.

– Если бы только твои чувства могли спасти наших людей, – протянул он. Свет лампы за его спиной отбрасывал тень на его угловатое лицо.

– Он умер из-за вас! – воскликнула она. – Вы приказали ему…

Кан как будто насмехался над ней.

– Ты действительно в это веришь? Поскольку я думаю, что Орда хана с радостью припишет себе честь его убийства.

Чжи хотела обвинить Кана и продолжала злиться на него, но она знала, что старик говорит правду. Оуэн осознал, что они в этом похожи. Когда его отец умер, он хотел хоть как-то обвинить своих дедушку и бабушку. Он злился, потому что они никогда не воспринимали его отца, никогда не считали его никем другим, кроме как хулиганом, с которым их дочь встречалась в старших классах. Но, в конце концов, Оуэн признал, что их вины в его смерти не было.