Артисты и клоуны. Роман - стр. 4
– Люблю все делать хорошо!
Он тянется за чайником, желая долить себе чая, и задевает подставку, переворачивая яйцо, которое падает на пол и разбивается. Мать смотрит на мужа и с потрясающим сарказмом, с наигранно-серьезным видом повторяет:
– Люблю всё делать хорошо! – И добавляет: – Лучше и не скажешь!
Здесь должен был бы, по идее, последовать всеобщий веселый смех: мало того, что Отец так оконфузился, так ведь это еще история с предысторией…
Как-то раз, на заре совместной супружеской жизни, Отец уже попал в точно такое же положение: увидев, что батон белого хлеба лежит у жены в авоське просто так, ни во что не завернутый, он возмущенно отчитал супругу и, взяв газетку с намерением завернуть хлеб в нее, потянулся за батоном, назидательно и с неподражаемым апломбом («делай, как я»! ) произнеся именно эти слова:
– Я люблю все делать хорошо!
После чего батон, выскользнув у него из рук, со смачным хлюпаньем шлепнулся в грязь. И вуаля! – очередной дубль сцены наступания на грабли! (А сколько дублей еще впереди…)?
Но смех так и не раздается, поскольку смеяться некому: Дед не расслышал. Он сидит в самом углу у окна и отрешенно курит, старательно выдувая дым в форточку и думая о чем-то своем, к тому же, он слегка глуховат. Бабка, может, и посмеялась бы – надо же, в какое глупейшее положение попал нелюбимый зять! Но чувство юмора среди ее добродетелей (а они у нее есть!) не фигурирует. А Сережа еще слишком мал, да и не знает предыстории… Да и вообще, похоже, как это часто с ним происходит, он находится в «отключке» от окружающего и пребывает, на самом деле, совсем не здесь – в этом миниатюрном сумасшедшем доме, а… Кто знает? Может быть, в средневековой Франции, а возможно, на берегу юрского моря? По-любому – далеко…
Отец смущенно покашливает, разводит руками и присаживается есть бутерброды.
– Ну, сегодня я буду ……без яйца, – произносит он так, словно корона на его голове даже не шелохнулась.
Мать, усмехаясь, убирает с пола бренные останки.
Внезапно «просыпается» Сережа:
– А от Земли до Луны 384 400 км, – заявляет он (так вот о чем он думал!), – и Луна в четыре раза меньше Земли по диаметру. А Солнце вообще в 109 раз больше Земли и в 333 000 раз больше ее по массе.
Оппонирующих выступлений не следует.
– Дипломные на носу! – начинает Отец любимую арию про свою работу в театральном институте. – Всё, мы переходим на сцену. И, итить-твою – он хлопает себя по лбу, – как всегда, она занята! Что я могу сделать?! Не знаю!
Он поднимается до патетики:
– Не знаю!!! После киностудии побегу в институт. Студенты будут сидеть на мастерстве у Булдакова, потом на сцендвижении. После этого, может быть, может быть! – мы попробуем порепетировать на большой сцене.
Супруга патетикой не проникается, хотя знает, что сцена одна, а студентов много.
– Так, опять на ночь в институт? – спрашивает она недовольно. – И, конечно, с Шуриком, с Юрой? Заседание кафедры? Обсуждение?
– У меня экзамены на носу. Разве ты не понимаешь? Меня там, на кафедре, сожрут, если что.
– Ай, ну ладно. Всегда все успеваешь. В первый раз, что ли? Ты с Орловым работал.
– Ирочка, если бы все было так просто! Его уже нет, а на кафедре – ой, ты знаешь! Там же теперь …! – он делает страшные глаза, разъяренно вдыхает носом и отчаянно машет руками.