Артисты и клоуны. Роман - стр. 3
– Какой там чай? Кобыльи ссаки.
Присутствующими этот комментарий принимается без возражений.
Внезапно Дед заявляет:
– Мяса хочу, мяса!
– Яйцо со сметаной поешь, сыру возьми, – предлагает Бабка.
– Мяса хочу, мяса, – упрямо повторяет Дед, делая ударение на слове «мяса».
На этот раз ему отвечает дочь:
– Пап, я отрежу тебе колбасы.
Она идет к холодильнику, открывает его, приседает, заглядывает внутрь, встает опять и поворачивается к Бабке.
– Мам, а где колбаса?
– Как где? Кончилась. Еще вчера съели. Да тут ребята Вовкины вчера днем приходили, на гитаре играли, я им дала, чего было.
В этот момент опять прибегает Отец – уже в рубашке. Он не ходит, а именно бегает по дому, от него исходит поток клокочущей энергии. Он все время охвачен буйной, но несколько нарочитой активностью – словно он подключен к электростанции. Он в очередной раз хлопает в ладоши и взвинченно-бодро, с «посылом» восклицает:
– Бенц! Кипяточек готов!?
Он ищет вчерашнюю заварку, доливает ее в чашку, лезет в холодильник, достает оттуда масло, паштет, огурец.
А тем временем на арене событий появляется новый персонаж. В кухне уже и так не протолкнуться, но новоприбывший занимает совсем мало места: это младший из внуков – Сережа.
Ему восемь лет, и это – ушастое существо с большими выразительными глазами с «поволокой», которое по большей части пребывает в состоянии более или менее глубокой задумчивости.
Бабка реагирует немедленно: в ней словно кто-то повернул рубильник, переключив ее в другой режим. Она всплескивает руками и начинает суетиться.
– Ой, уже встал! – восклицает она. – Я те щас солдатиков сделаю! – и тут же начинает резать бутерброды с сыром мелкими кусочками – «солдатиками».
Ответ Сережи стандартен и предсказуем, как армейский Дисциплинарный устав:
– Не хочу! – произносит он – впрочем, как-то вяло, похоже, просто «для порядка».
Отец, глядя на него, одобрительно смеется, его глаза лучатся благожелательностью, а на лице расцветает улыбка: ушастое существо вызывает у обеих враждующих сторон поразительно схожие чувства.
– Сергей Ильич, не плачь не хнычь! – произносит Отец с размягченной, немного глуповатой интонацией, какой часто взрослые разговаривают с детьми, и тыкает тыльной стороной ладони ребенку в нос. Сережа стоически терпит это. А, может, он этого просто не замечает? Похоже на то, что он сосредоточенно думает о чем-то и отвечает автоматически, по необходимости.
– В принципе, мне достаточно компота, – сообщает он: просто в порядке информации. До взрослых это все равно не дойдет, но кто знает? Может, в этот раз что-то, наконец, изменится…
Отец одаривает и этот перл благодушной улыбкой. Бабка, демонстративно не замечая этого, пытается переключить внимание Сережи на «солдатиков», которых она успела нарезать:
– Смотри сюда, – говорит она. – Вот они уже пошли. Вот полковник, а это генерал. И все пошли, пошли…
Отец смотрит на тещу скептически – улыбка его увядает.
Переключить внимание Сережи на еду не удается: он по-прежнему погружен в себя и лишь крайне неохотно, словно смирившись с неизбежностью, начинает жевать ближайшего «солдатика».
– Я вам всем сейчас яйца всмятку положу, – Мать решает подключиться к суете вокруг ушастика.
Она вынимает из кастрюли ложкой яйцо, затем второе, после чего кладет их на тарелки и ставит себе и перед Сережей. К ней подбегает Отец. Предупреждая дальнейшие действия жены, он для себя достает специальную подставку для яиц, ставит яйцо в нее и нравоучительным тоном произносит: