Артисты и клоуны. Роман - стр. 27

Но сегодня, надо признать, теща зашла слишком далеко: «голодом заморили» – это надо же! Она хоть понимает, что такое голод?

Нет, не понимает! Для нее голод – это просто когда хочется поесть, когда не наелся досыта. Ну, когда «под ложечкой» посасывает. И только. Именно в этом смысле она употребила слово «голод». Она это трактует так: голодный, потому что не поел, или мало съел (с ее точки зрения). Она считает, что внуки мало едят, и потому они тощие. И всех делов. Что такое настоящий голод – когда «под ложечкой» сосет хронически, когда просто нечего, или почти нечего есть вообще, когда происходит реальное истощение, она не знает. Она выросла в губернском городе Симбирске в зажиточной семье мещанина Степана Семеныча Федорова, краснодеревщика и мебельного мастера. Есть там привыкли много и хорошо. Копейки никогда не считали. Но и после 1917 года она жила неплохо: муж – при его способностях – быстро стал главбухом и получал вполне приличную зарплату. Ну и конечно, она шила по заказам для жен номенклатуры, и платили ей хорошо. Она привыкла делать покупки без оглядки на цены, и если не находила нужное ей в магазинах, шла на базар и покупала там втридорога, причем, не торгуясь – это она считала неприличным…

Иными словами, зять и теща – просто с разных планет, а им приходится жить под одной крышей.

Тем временем, конфликт двух жизненных философий разгорается. Отец кричит, Бабка делает ответные выпады. Форменная коррида. Недаром же Отец напевал арию «Тореадор». Как предчувствовал…

– Ну, все, началось… Хор имени Пятницкого, – тихо комментирует Вова. – Шекспир местечковый.

Куда там! Шекспир…! Это похлеще будет, чем король Лир, взывающий к стихиям. Все орут, бурно жестикулируют. Короче, «сцены сумасшедших страстей и бешеной ярости».

А Сережа безучастно смотрит на книжную полку.

Но вдруг взгляд его упирается в нужный корешок. Он подходит к полке, берет тяжелую энциклопедию, садится в кресло и начинает читать.

Вокруг – сумасшедший дом, и он в самой его середке, ну так что же? Когда же еще и уточнить, сколько все-таки щитков на спине у стегозавра! Потом будет некогда: надо много чего еще посмотреть. У Сережи – свои планы.

– Но, мам, это ж никаких денег не хватит, – пытается дочь образумить свою мать. – Ты бы в магазине покупала, или подешевле выбирала бы.

– Я, когда мясо выбираю, то на мясо смотрю, а не на цену. Если я мясо по цене выбирать буду, то одни мослы будут, собакам глодать. На «холодное», и то не годится.

– Купчихой себя вообразили?! – ревет в ответ на это Отец. – На цену она не смотрит, раскудрить твою… У вас деньги в кошельке растут. А откуда они берутся? Об этом вы думали?! Это же я вкалываю, как ишак! Как ломовая лошадь! Бегаю по десяти работам!

– Как же, бегат он! Ширинкой трясет. А я что ж, сижу, как Саня-бантик, баклуши бью?

– Что вы бредите?! – кричит Отец. Он уже лилового цвета, но не охрип от крика ничуть – голос звучит четко и выразительно. – Что вы себе позволяете?! Меня академики, народные артисты уважают, а вы? Вы себе даже пенсию не заработали! Да то, что вы делаете, я могу одной левой задней!

– А вы б попробовали этой вашей левой задницей чего испечь! – возмущается бабка. – Гонору больно много!

На это Отец не находит, что сказать, только повторяет, задыхаясь от бешенства: