Артисты и клоуны. Роман - стр. 16
Вспоминая эту перепалку, Вова смеется. В этот момент начинает открываться дверь. Какого черта?! – думает Вова. – Имею я право побыть в своей комнате один?! Он сильно раздражен.
Входит Сережа. Вова сразу смягчается. Ну, Серега… Это – другой разговор.
– Привет, Никодим, – говорит, улыбаясь, Вова.
– А почему Никодим? – спрашивает Сережа.
– Ну, Онуфрий. Или нет, Пафнутий.
Сережа смеется.
– Какие смешные имена! – говорит он. – А ты еще знаешь?
Вова затягивается, смотрит на брата прищурившись, доброжелательно-снисходительно
– Ну, Порфирий. Еще Прохор.
– А еще? – смеется Сережа.
– Деда спроси. Он их все знает. Он же латынь учил.
– Дед говорит, что имена в основном греческие.
– Может, и греческие. Да хоть китайские.
– А китайские какие? – дурачится брат.
Вова делает придурочное лицо, имитирует «китайца».
– Вань Юша Ли Си Цын, – произносит он.
– А японские? – Сережа хохочет, глядя на старшего брата: все-таки, у него здорово получается!
– Сикока Сикока, – Вова кивает головой, как китайский болванчик.
– А почему этими именами никого не называют?
– Какими?
– Ну, Пафнутий?
– А ты бы хотел, чтобы тебя так звали?
– Ой, нет! Они дурацкие какие-то.
– Это точно, Пафнутий, – ухмыляется Вова.
Сережа смеется, а потом спрашивает серьезно:
– А это правда, что это ты хотел, чтобы меня назвали Сережей?
– Мать рассказала?
– Ты правильно сделал, – уклоняется Сережа от прямого ответа.
Вова ничего на это не говорит, но видно, что он доволен.
Про то, как Сереже имя выбирали, имеется настоящая семейная сага.
«Жили-были Родители, и было у них два сына, Вова и Саша. Но вот, через девять лет пожелала мать еще… нет, не угадали! Не сыночка. А доченьку. Как хотелось, так и сталось: понесла она дитятко. И в положенное время разрешилась она от бремени. Да вот только…
Дитятко-то родилось такое, что… Господи, помилуй! Волосатое, страшное. На чертенка похожее. Да-да, в самом деле! С густой и жесткой черной шевелюрой. А хуже всего то, что между ног у него… Одним словом, не получилась доченька. А получился очередной… Мужик получился – вот кто! Поднесли это чудо-юдо к Матери и показали ей. Увидела она и заплакала…
Это часть первая. А вот часть вторая:
Пригорюнилась Мать. А Отец – то – тот наоборот: возрадовался и возликовал. Аж в пляс пустился! – Так, – говорит он Матери, – тебе и надо! А то… Захотела, понимаешь… Мужу свому суженому вопреки. Вот и получила… мужика!
«Хорошо! – думает Отец – еще один мужик в доме». Мужики – они все такие! Басурмане, что сказать! Увидал Отец чудо-юдо, что ему жена родила, и возвеселилось сердце его. Також и приятеля его, которого он с собой в родильные палаты захватил. Вместе они бражничали, вместе и приехали. И приятель тот – знатный и зело известный скоморох – как увидел то чудо-юдо волосатое, тож возрадовался и, показывая на него, говорит: «Ёжик!» Так и называл его с тех пор – «ёжиком». Тут оба зароготали и сей же час на радостях поехали в кружало и налились там браги хмельной по самое по некуда…
Но есть еще и часть третья: известное дело – Бог троицу любит.
Стало быть, Мать поплакала-поплакала, да и видит: делать нечего, придется третьего оглоеда растить. Отец тож, проспался от пирушки, опохмелился, как положено, и стали они решать, как чудо-юдо назвать. «Ёжик» – это хорошо, да ЗАГС не велит, а он барин суровый. И стали они судить, да рядить. Отец предлагает назвать чадо Димой, а Мать – ни в какую! Ей «Юра» дюже нравится. Так мало и того: сыночку их старшому Вове и вовсе какой-то там «Сережа» по душе. Никак к согласию не придут! И тут осенило их Провидение: – А давайте, – говорит сыночек Вова, – вот как сделаем: пускай Ёжик сам выберет себе имя! – Это как же? – удивились Отец и Мать. А вот как! – отвечает им Вова и объясняет, чего делать надобно.