Артисты и клоуны. Роман - стр. 12
А пока что за большим круглым столом – пятеро: Отец, Мать, Дед, Вова и Кашпур (он тут – свой человек). Повод? Не все ли равно? Разве бывало когда-нибудь, чтоб за этим дело стало? Квашение капусты – отличный повод, ничем не хуже любого другого. Как говорится, была бы причина, а уж повод найдется всегда. Не зря же трудились, старались – 10 кг капусты нашинковать – это вам не фиги воробьям показывать! Шинковали усердно, морально готовились к застолью, предвкушали. И вот, наконец-то! Чичас!
Анатолий Кашпур работает вместе с Отцом. Он – актер и преподаватель сценической речи, давний друг семьи. Выглядит он очень колоритно: в полосатой рубашке, с красной физиономией и огромным животом, он периодически сжимает губы и надувает щеки – такая у него манера. Лицо его излучает полное удовлетворение. Толя – еще и бывший однокурсник Матери по Театральному институту, и кто бы поверил сейчас, глядя на него, что когда-то – в начале пятидесятых – он был тоненьким и изящным, и они с Ириной были лучшими танцорами на курсе и всегда танцевали в первой паре?
Дед, как всегда, в углу, тихонько покуривает. Бабка хлопочет вокруг стола. На столе, на почетном месте – в самом центре – высится горка беляшей и стоит водка. Это и есть главные участники представления: с водкой всё ясно, а беляши… Это – фирменное блюдо Бабки, им славится этот дом.
– Марь Степанна, ваши беляши – это произведение искусства! – масляным голосом заявляет Кашпур, откусывая беляш.
Бабка отмахивается – но не так, как обычно, словно отталкивая кого-то от себя – нет! Она явно польщена и довольна похвалой, хоть и слышит ее не впервые. Она, в общем-то, уже привыкла к комплиментам в адрес своей выпечки, особенно беляшей… Но ведь это всегда приятно, тем более что Толя нашел такие хорошие слова: «произведение искусства». Правильно! Не только этот профессор кислых щей занимается тут искусством – искусство, оно разное бывает. И Бабка отмахивается не без кокетства – «ну что ты, ей-богу?»
– Да како там искусство! – скромно возражает она. – Тесто замесила, мясо прокрутила, слепила да пожарила. И всех дел-то!
– Ну, прямо так вот все просто! Это уметь надо! Что ж это у других-то не вкусные получаются?
– У кого не получатся-то? – сразу заинтересовалась Бабка.
– Ну,… – отвечает Кашпур расплывчато. – Вот вы когда-нибудь беляши из кулинарии ели?
– Да какие ж это беляши? – Бабка приходит в ужас. – Комки какие-то! На них и смотреть-то страшно!
– Во сне увидишь, не проснешься, – вставляет Мать.
– А ты чего, во сне беляши видала? Ох, не к добру это!
– Ну, такие беляши – это точно не к добру. Ими и отравиться можно.
– И травятся! – подхватывает Кашпур. – Вот тут недавно Юра…
– Толя, ну не за столом же! – удерживает бывшего сокурсника Мать.
Но Бабка по-прежнему напугана: она убеждена – такие сны добром не кончаются.
– Мам, я пошутила, – успокаивает ее дочь. – Ничего я во сне не видела.
– А я жру зельц из забегаловки, – вступает Отец. – И ни хрена! Я вообще могу гвозди жрать! И действительно однажды гвоздь попал.
– Где? – подыгрывает Кашпур, хотя уже знает продолжение: его все уже знают.
– В зельце.
Мать затягивается «беломориной» и возводит глаза к потолку, а затем, изображая руками киношную «хлопушку», щелкает и громко возглашает:
– Дубль пятидесятый! Прогнали всю сцену еще раз!