Артиллерист. Назад в СССР - стр. 7

Однако, если мне на месте своих родных рук чьи-то левые грабли мерещаться, то тут уж однозначно ерунда выходит.

– Дайте зеркало, – Я посмотрел на медсестру испуганным взглядом. Прям чувствовал, что он испуганный. Получить зеркало и рассмотреть свое лицо стало принципиально важным моментом.

– Да что такое…  Соколов, успокойся. – Медсестричка тоже начала нервничать. Делала она это очень даже натурально. Если притворяется по условиям розыгрыша, а я все еще надеялся на тупой юмор своих товарищей, то делает это профессионально.

– Я не Соколов! – Вышло у меня нервно и даже, наверное, истерично. Потому что я и правда был в состоянии близком к панике. Ну, ни хрена ж себе номера какие. Части тела стали пропадать Свои, родные. Какие-никакие, но они мои. Верните обратно! Чужих мне не надо.

– Соколов! Давай валерьяночки накапаю.

Медсестра метнулась к железному столику на колесах, где виднелась куча пузырьков и лежала вата.

– Да перестаньте вы, Маргарита Николаевна. Он же просто под дурака косит и все. Узнал, куда отправляется курс молодого бойца проходить. Вот и пытается теперь всеми силами избежать этого. Например, путем симуляции сумасшествия. – Пробасил капитан.

Потом подошел ко мне совсем близко, положил руку на плечо и проникновенно посмотрел в глаза. Даже наклонился ближе.

– Ничего, Соколов, армия сделает из тебя человека.

Мне показалось, что после фразы капитана земля как-то быстрее начала вертеться. Даже пол вроде качнулся и куда-то поплыл.

– Какая на хер армия! Вы тут совсем, что ли? Дайте мне зеркало!

Это я уже медсестре крикнул. А я крикнул. Не сказал, не попросил. Заорал. Потому что шутка, если это шутка, уже начала выходит за пределы допустимого.

– Дайте ему зеркало, Маргарита Николавна, – Отеческим, ласковым голосом велел капитан.

Медсестра пожала плечами и вынула из кармана белого халата зеркальце. Оно было тяжелое, с изображением медного всадника на крышке. Я открыл коробочку и уставился в свое отражение.

Свое…  Да хрен там! Рожа была вообще чужая. Я впервые в жизни видел эти глаза навыкате, курносый нос с веснушками, темные, особенно по отношению к серым глазам брови и непонятный пушок на щеках, где должна быть нормальная, человеческая, мужская щетина.

– Это что такое? – Спросил я медсестру и показал взглядом на свое отражение.

– Да что ты будешь делать… – Маргарита Николаевна, а благодаря капитану теперь было известно ее имя, забрала зеркальце из моих рук и сунула его обратно в карман. – Соколов, я думаю, товарищ капитан прав. Прекращай уже этот цирк. Был бы ты сумасшедшим, тут бы не сидел. В конце концов, в советскую армию психов не берут. Это, знаешь ли, серьёзное дело. Раз медкомиссия показала, что с тобой все в порядке, значит, так оно и есть.

Я слушал трындеж этой Маргариты, которая Николаевна, и попутно соображал. По крайней мере, очень пытался.

Бред какой-то выходит. Честное слово. Сто процентов бред. Ладно, подстроили мне такую ситуацию. Типа, я попал на пересыльной и вот-вот отправлюсь отдавать долг Родине. Хорошо. Пусть так. Шутники хреновы. Но лицо! Руки!

– Скажите, а кто я, вообще? – Спросил сразу обоих, и медсестру, и капитана.

– Эвоно, куда тебя понесло… – Вояка усмехнулся. – Ладно. Если запамятовал, скажу. Ты – Соколов Станислав Игоревич, 1962 года рождения. Призывник и пока еще разгильдяй. Последнее следует из твоего поведения. Тем удивительнее, что в военкомат пришел сам, заявляя о готовности отдать долг государству, которое тебя вырастило. Кормило, пои́ло, дало образование…