Арсений Бабочкин. Повесть - стр. 7
– Смириться, ах, вот оно что, нет уж дорогой Филимон, нет.
– Наташка – Громко крикнул Игнат. – Наташка! Чëрт тебя побери.
– Ну чего ты кричишь, чего? – В горницу вошла Наташа.
– А-а-а, вот она красавица моя, – с улыбкой сказал Игнат. – Вот Филимон, ну ты посмотри какая невеста а. Эх, жениха бы сыскать ей хорошего, да где же теперь его найдешь, ну да ладно.
Ты вот что Натаха, слазий-ка в погреб, да принеси ещё огурцов солёных, только пошустрей, слышишь, пошустрей.
– Хорошо отец, сейчас принесу.
– Красавица выросла, прямо вся в мать, – посмотрев ей вслед, сказал Филимон.
– Это точно, на мать она очень похожа, это всё что у меня осталось, самое дорогое Филимон, самое дорогое.
– Так что ты там говорил, смириться с властью, – далее продолжил Игнат. – Это вот с этой властью, которая нас лишила всего, и тебя и меня? Та, которая лишила её будущего, – он показал пальцем в сторону ушедшей дочери.
– Никогда! Слышишь Филимон, Ни-ког-да! – И ударил по столу кулаком так, что чугунок с картошкой чуть не опрокинулся.
– Да-а-а, твоя правда Игнат. И ведь мало того, последнее отбирают, вон у Бородочëвых говорят, всё семенное зерно выгребли, и даже не постеснялись, а ведь у него пятеро детей, чем он их теперь кормить-то будет? А у Бородина, быка со двора увели, говорят в колхозе-то он нужнее.
– Так, люди говорят это ещё не всё, это только начало. На колхозном собрании председатель обещал со своей бандой ещё по селу пройтись, да в погребах покопаться. Тьфу, вот заразы, – выругался Филимон.
– Ты Игнат лучше скажи, что делать?
– А-а-а! Вот с этого надо было и начинать Филимон, а то гляди, смириться с властью, да какая эта власть, проходимцы, крохоборы, бандиты.
– Да не кипятись ты Игнат, – Филимон придвинулся поближе к собеседнику.
– Ты хотел что-то сказать?
Игнат замолчал, пыл с него немного спал. Он посмотрел в окно, опасаясь, что его кто-нибудь услышит, хотя поблизости никого не было. Настала небольшая пауза.
– Я слыхал тут от людей, говорят, мятеж был в уезде.
– Мятеж? – Филимон посмотрел на Игната.
– Да, проезжие казаки говаривали. А ещё, слыхал, сам Антонов его организовал, а теперь говорят, что он где-то в лесах прячется и в отряд к себе мужиков набирает.
– Антонов? – Это кто ж такой? – Спросил Филимон.
– О-о-о, это милиционер ихний, самый главный в уезде.
Тут вошла Наташа, в руках она держала огурцы, сразу запахло укропом и пряностями.
– Сама что ли, огурцы-то делала? – Филимон взял один огурец и откусил, – Ого! Вот это да! Это просто необыкновенный вкус. Так спрашиваю, сама солила?
– Да сама, сама дядя Филимон, – ответила Наташа.
– Ну и дочь у тебя Игнат, и красавица и стряпуха. Вот бы моему Семëну такую жену, только где он теперь Семëнушка мой, как уехал в город и ничего от него не слышно.
– У меня уже есть жених дядя Филимон.
– Есть? Это кто же такой, я его знаю?
– Знаешь! – Взбесился Игнат. Я обещал ему ноги повыдергать, вот и повыдергаю, и грозно посмотрел на Наташку. И следом добавил:
– Надо было его грохнуть ещё тогда, в том сарае несколько лет назад, да вот мать его пожалел.
– Это кто же будет-то, не Сëмка, сын Степаниды? – Загорелся от любопытства Филимон.
– О-он сучье отродье, – прошипел Игнат.
Филимон быстро захлопал маленькими кругленькими глазками, пригладил рыжую редкую бородёнку.