Армейские рассказы - стр. 2

– Сказал, что домой отошёл, скоро будет, – пожала плечами секретарша в приёмной, повесив трубку телефона, когда мы несколько часов назад, сбившись с ног, пришли за помощью к директору.

– Так я знаю, где он живёт, – ободрился Виталëк, – пойдём домой к нему сходим, там и подпишем.

Бодрым шагом мы вышли из административного корпуса и уже через пять минут подошли к пятиэтажке, где и наткнулись на физрука, не спеша идущего по своим делам.

– Константинович! – я радостно развёл руки в стороны, – мы вас обыскались уже, подпишите обходной.

Я переступил через маленький заборчик ему на встречу, и тут послышался треск материи и треугольный лоскут штанины повис на колене. Застыв на месте я раздосадовано уставился на пришедшие в негодность джинсы и бессмысленно попробовал приладить лоскут обратно. Константинович, сдерживая улыбку, запыхтел себе в усы, а Виталек рассмеялся, не сдерживаясь и от души. Последний росчерк подписи заполнил обходной лист, и теперь от статуса «временно безработный» и полной, но не долгой свободы меня отделял лишь поход за трудовой книжкой. Я обречённо посмотрел на разорванную штанину и кисло сморщился.

– Пошли шорты какие-нибудь дам, – улыбнулся Виталëк, – негоже преподавателю в таком виде ходить.

– Давай хоть шорты, – махнул рукой я, – какая уже разница, трудовую и так отдадут.

– А потом можно это дело и отметить, – Виталëк многозначительно посмотрел на меня и почесал горло, – может на речку?

– Можно и на речку, – согласился я, и мы отправились за шортами…

– Давай, Витëк, вылазь, времени мало, скоро в армию, – Дима уже на берегу разливает водку. Волосы его намокли и из рыжих стали чёрными. Бесформенными прядями они липнут ко лбу, превратившись из пышных огненных локонов в куцые крысиные хвосты, – ну давайте, чтоб я спокойно спал, – говорит он и залпом осушает стакан. Мы повторяем за ним нехитрый ритуал, и лимонад следом совершает очередной круг.

– А вас в какие войска-то забирают? – спрашивает Витëк.

– Артиллерия, Слоним, – поморщившись отвечает Виталëк, – нас троих вместе забирают, ещё Санёк Сидоркин с нами.

– А я тоже изначально в артиллерию ехал, в итоге в ВДВ попал, – Витëк делает ещё глоток лимонада и морщится от ударившего в нос газа, – у меня четвёртая годность была. Уже в области на распределении вызвали, спросили: «хочешь в элите послужить?» «Хочу», – говорю. Так и уехал в ВДВ. Узнал зато, что такое настоящая служба и усталость. Когда вечером головой подушки касаешься, потом глаза открываешь, а уже утро.

– Мы тоже все по здоровью не первой годности, – говорю я, – у меня плоскостопие в лёгкой форме, у Виталька зрение слабое, у Сидоркина варикозы.

– Сидоркин? – спрашивает Витек, – так его брат двоюродный со мной в автороте служил. Ну, мы же не про парашюты, мы в мазуте по локоть год проходили. А сейчас, насколько я знаю, уже только две группы годности сделали, так что поменять могут, – говорит Витек.

– Слышь, Витек, – решил пошутить я, – а вот если к тебе дед подойдёт, сигарету попросит, а ты такой: «Дед, ты на хуй одет», что будет?

Вопреки моим ожиданиям, Витëк спокойно пожимает плечами и, откинувшись на локти, задумчиво отвечает:

– Да ничего не будет. Ты вообще можешь в армии как хочешь жить. Хочешь по уставу, хочешь по дедовщине. Но лучше так не делай.