Арлекин - стр. 7

– Вы знаете каких-нибудь священников, которые согласились бы выслушать очень долгую исповедь?

– Может быть, хотя не знаю, будет ли им позволено дать вам отпущение, поскольку вы, строго говоря, в глазах Церкви мертвы. У вас обширные связи в религиозном обществе, Малькольм, и наверняка кто-нибудь из лидеров других Церквей с радостью примет вашу исповедь.

– Мне не хочется их просить, Анита. Я не хочу, чтобы они знали мои грехи. Я бы предпочел… – Он запнулся, потом договорил, но наверняка не то, что собирался сказать вначале. – Без шума. Я бы предпочел исповедоваться келейно.

– Откуда вдруг такая потребность в исповеди и отпущении?

– Я по-прежнему верую, миз Блейк. То, что я стал вампиром, не изменило этого. И я хочу умереть, разрешенный от грехов моих.

– Но почему вы ожидаете смерти?

– Передайте Жан-Клоду то, что я говорил – о незнакомце или незнакомцах в моей церкви. Скажите ему о желании поведать мои грехи священнику. Он поймет.

– Малькольм…

Он будто не услышал, но у двери остановился, взявшись за ручку.

– Я беру свои слова обратно, миз Блейк: я не сожалею о том, что пришел. Я сожалею только о том, что не пришел на несколько дней раньше.

С этими словами он вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

А я села за стол и позвонила Жан-Клоду. Я не знала, что именно происходит, но чувствовала, что происходит что-то. Что-то крупное. И очень нехорошее.

Прежде всего я позвонила в стрип-клуб Жан-Клода «Запретный плод». Он снова вернул себе пост менеджера, когда у него оказалось достаточно вампиров, чтобы управлять другими его заведениями. Ну, естественно, сразу к телефону Жан-Клода я не получила. Кто-то из работников мне ответил и сказал, что Жан-Клод на сцене. Я сказала, что я перезвоню еще раз, и – да, это важно и срочно, и пусть он мне перезвонит как только, так сразу.

Повесив трубку, я уставилась на телефон. Чего это там вытворяет мой милый, пока я сижу в офисе за несколько миль от него? Я представила себе эти длинные черные волосы, это бледное изящество лица и как следует задумалась. Я ощущала его. Ощущала женщину у него в объятиях, которая к нему прижималась. Он держал ее лицо в ладонях, чтобы она не слишком увлеклась поцелуем, чтобы не разорвала собственные губы об острые кончики его клыков. Я ощущала ее страсть, заглядывала в ее мысли и видела, чего ей хочется – чтобы он овладел ею здесь и сейчас, на сцене, у всех на глазах – ей наплевать было на все, она его хотела.

И Жан-Клод питался этим желанием, этой жаждой. На сцену вышли полуобнаженные официанты и осторожно, но умело отделили ее от него, а она плакала, плакала о том, чего не получила. Она заплатила за поцелуй и получила его, но Жан-Клод всегда оставит тебя желать еще чего-нибудь. Мне ли не знать.

Его голос прозвучал прямо у меня в мозгу ветром соблазна:

– Ma petite, а ты что здесь делаешь?

– Слишком усердно думаю, – прошептала я пустому кабинету, но он услышал.

И улыбнулся не менее чем двумя сортами губной помады.

– Ты вошла мне в мысли, когда я питал ardeur, но в тебе он не проснулся. Ты хорошо натренировалась.

– Это да.

Как-то странно было произносить слова в пустом полумраке моего офиса, тем более что я слышала гудение и говор клуба вокруг Жан-Клода. Женщины дрались за очередь быть следующей, размахивая деньгами, чтобы привлечь его внимание.