Аристократ. Том 4. Печать грязных искусств - стр. 20
– Теодор оборонял Ронстад, который вы пытались уничтожить! – громко перебила его Ли Сильвер.
– Никто никого не уничтожал, патриций Сильвер. Наша армия подавляла восстание, – тут же ответил Тадеуш. – Империя не терпит предательства. И никогда не потерпит в будущем. Как вашего предательства, так и предательства Хэдшира.
Патриций Скорпиус тоже поспешил высказаться:
– Хэдшир намерен выйти из состава империи.
– Как и Ронстад, – веско добавил Орриван.
И только сейчас я заметил, что на его руке нет Печати с буйволом. Я быстро перевёл взгляд на руку Скорпиуса. Тот тоже был без Печати. Похоже, они решили повременить со своим главным козырем, как и я.
– Пора вернуть власть метрополиям! – объявила Софи.
– Империя никогда такого не допустит! – рявкнул Фердинанд. – Иначе это будет уже не империя!
– Империя допустит всё, что идёт на благо её народа! – не унималась Софи.
– Благо народа – сильная держава, а не расщепление по метрополиям! – орал в ответ Фердинанд.
Обстановка накалилась до предела, разговор опять перешёл на повышенные тона. Международные представители тихо перешёптывались и делали записи в блокнотах.
Молчали только двое: я и Георг.
Мы смотрели друг на друга, прощупывали взглядами, внимательно изучали в попытке понять, что задумал другой. Между нами мгновенно вспыхнула неприязнь. Соперничество ощущалось даже через стол и накаляло без того разогретую обстановку.
В это время крик в зале нарастал. Все обвиняли друг друга в захвате, предательстве и убийстве тысяч людей с обеих сторон.
В конце концов, Тадеуш поднялся и сделал жест рукой, черканув ею по воздуху.
В зале тут же воцарилось напряжённое молчание. Лишь мерное и тяжёлое дыхание Фердинанда нарушало наступившую тишину.
– Господа, вы, возможно, забыли, где находитесь, – с недовольством произнёс Тадеуш, охватив присутствующих беглым взглядом. – Прошу не выходить за рамки. Стороны озвучили свои требования, и, увы, они не находят единого одобрения. Империя не пойдёт на уступки ни Хэдширу, ни Ронстаду. Как император, я могу одобрить лишь равные права между колониями Бриттона. И настаиваю на полной власти императора и столицы империи.
– Ронстад – не колония, – возразил Орриван.
Тадеуш поморщился.
– Впредь прошу не озвучивать своё мнение раньше моего, патриций Орриван. Ронстад – колония, устроившая восстание. С этим никто не будет спорить. Ронстад давно потерял свою мощь, как и свою реликвию. Вы, как представитель рода, утратившего влияние, должны понимать это, как никто другой.
– Нет, мой род не утратил силу, – с достоинством произнёс Орриван и тоже поднялся во весь свой немаленький рост, после чего ударил правой ладонью о мраморную крышку стола.
По камню стукнула Печать, что блестела на пальце патриция.
– Ронстад возвращает себе право быть метрополией, Ваше Величество! Теперь мы имеем на это право!
Тадеуш уставился на перстень, не в силах ничего сказать.
Опять зашептались международные представители.
И тут, вторя Орривану, с кресла встал патриций Скорпиус. Он тоже положил правую руку на стол и требовательно произнёс:
– Скорпиусы желают объединить под своим началом Эгвуд и Хэдшир. Как представитель рода Дювалей, я имею на это право.
Услышав о Дювалях и увидев на пальце Скорпиуса Печать с вороном, Ринги опешили. Теперь уже все до единого: Тадеуш, Фердинанд, Гораций. И даже с физиономии Георга слетело выражение превосходства.