Аристократ. Том 4. Печать грязных искусств - стр. 10

– Нет, это лишнее, – отказался я. – Мне нужно поговорить с заключённым наедине.

– Ну что же… тогда прошу вас.

Мужчина убрал с двери массивный засов и, не торопясь, открыл ключом два внешних замка. Хрустнули запорные механизмы, в потолке зловеще пророкотало эхо.

– Заходите, мистер Ринг. Только помните о правилах. Не приближайтесь к заключённому. Как только завершите допрос и решите выйти, то воспользуйтесь колоколом у двери.

– Понял. – Взяв у одного их охранников лампаду, я переступил порог карцера.

Начальник тюрьмы и два его помощника остались за массивной дверью. Вся суета осталась там, в тусклом и гулком коридоре: звуки, запахи, люди. А вот сам карцер больше напоминал могилу: воздух здесь остекленел в неподвижности и темноте.

Я прошёл дальше и приподнял лампаду, освещая тесную камеру.

Она делилась надвое полосой белой краски. Слева, в клетке с толстыми прутьями, содержался заключённый, а справа стоял один-единственный стул.

На стуле сидела Хлоя.

***

Её больничный халат пятном выделялся в тюремном мраке и совсем не вписывался в обстановку. На ногах девушки, оголённых до середины бедра, темнели шрамы. На щеках блестели дорожки от слёз.

Рунная ведьма сидела с револьвером в вытянутой руке.

Ствол она направляла на клетку с заключённым, но когда я вошёл в камеру, девушка даже не пошевелилась и не повернула головы в мою сторону.

Казалось, она не воспринимает реальность и ничего не слышит. Просто сидит, замерев в оцепенении и уставившись на клетку.

Я посмотрел туда же.

Херефорда держали как зверя. Руки распяли в цепях, ноги заключили в колодки, из одежды на заключённом оставили только оборванные штаны.

Могучий торс Херефорда пестрел ожогами и порезами, хотя бескровные раны уже затянулись и засохли струпьями. Раскуроченное выстрелами лицо выглядело почти нормальным. Нормальным для чёрного волхва: серокожего, лысого, большеглазого, безносого, с мерцающими полосами между нижними веками и подбородком.

Херефорда с ног до головы окружал дериллий: цепи, колодки, прутья, ошейник. И штыри, вбитые в грудь и спину рукой Софи. Они в нём так и остались.

Распятый и обессиленный, волхв не шевелился. Стоял с закрытыми глазами и опущенной головой. Лишь приподнимающаяся грудь говорила о том, что заключённый ещё жив.

В гробовой тишине я подошёл к Хлое, поставил лампаду на каменный пол и положил ладонь на ствол револьвера. Потом медленно-медленно отвёл руку девушки вниз.

Почувствовав моё прикосновение, Хлоя вздрогнула и подняла на меня глаза, яростные и злые.

– Он убил Джо, – прошептала она. – Убил Габриэль. Он убил почти всех, кого я знала.

Продолжая молчать, я вытянул револьвер из её ослабевших пальцев, отжал курок и сунул оружие в карман кителя.

Вот теперь можно было и поговорить.

– Ты его всё равно не убьёшь, – негромко сказал я. – Только себя обнаружишь. И придётся тебе потом в соседней камере сидеть за то, что ты в тюрьму проникла.

– Именно, – внезапно подал хриплый голос Херефорд.

Он так и не открыл глаз и не поднял головы.

– Скажи этому милому созданию, Рэй, что зря она сюда пришла, – добавил он. – Ну сколько можно пялиться на меня. Лучше бы себе руку долечила.

Услышав его голос, Хлоя вскочила со стула и кинулась через разделительную полосу к клетке. Правда, добежать не успела – я бросился следом, ухватил её за локоть и отдёрнул обратно, прижав к себе и крепко обняв.