Архивы Дрездена: Доказательства вины. Белая ночь - стр. 66

– Перестоял под душем, – объяснил я.

Она вдруг улыбнулась:

– Не хотел, чтобы что-то отвлекало тебя от дела? Пожалуй, я могу расценивать это как комплимент моей сексуальности.

Я застегнул ремень безопасности:

– Из больницы что-нибудь слышно?

Мёрфи тут же перестала улыбаться и некоторое время вела машину молча. Она кивнула, не глядя на меня; лицо ее сделалось непроницаемым.

– Плохо, да? – спросил я.

– Юноша, которого привезли на «скорой», умер. Девушка, которую этот тип ударил еще до твоего появления, имеет шанс выкарабкаться, но она в коме. Не реагирует на внешние раздражители. Просто лежит.

– Угу, – негромко буркнул я. – Я ожидал чего-нибудь в этом роде. А другая девушка? Рози?

– Повреждения болезненные, но жизни не угрожают. Ей наложили швы и лубки, а когда узнали про беременность, оставили в больнице для более детального обследования. Похоже, у нее есть шанс сохранить ребенка. Она в сознании и говорит.

– Уже что-то, – сказал я. – А Пелл?

– Все еще в реанимации. Он все-таки в возрасте, да и избили его сильно. Врачи говорят, с ним все будет в порядке, если каких-нибудь осложнений не появится. Он слаб, но в сознании.

– Реанимация, – вздохнул я. – У нас не будет возможности поговорить с ним где-нибудь в другом месте?

– Тебе не кажется, что врачи немного удивятся, если мы пригласим человека в тяжелом состоянии выйти попить кофе? – заметила она.

Я хмыкнул:

– Тогда тебе придется допросить его в одиночку. Я боюсь даже заходить туда под контролем их сложного оборудования.

– Даже на несколько минут? – спросила она.

Я пожал плечами:

– Не могу гарантировать стопроцентного контроля над своей энергией. – Я помолчал немного. – Ну, не совсем. Вот этаж погромить, если нужно, – это запросто, а удержать технику от поломок – это как получится. Есть, конечно, шанс, что, если я зайду всего на несколько минут, ничего страшного не случится. Но иногда электроника сходит с ума, стоит мне просто пройти мимо. Я не могу рисковать, когда от этого зависит человеческая жизнь.

Мёрфи выгнула бровь, но понимающе кивнула:

– Может, мы сможем поговорить с ним по внутренней связи или еще как-нибудь.

– Или еще как-нибудь. – Я потер глаза. – Ох, боюсь, денек нам предстоит тот еще.

Если подумать, все больницы выглядят более или менее одинаково, однако больница Милосердия, куда отвезли жертв нападения, каким-то образом ухитрилась избежать стандартного стерильного, полного тихой безнадеги образа. Старейшая больница в Чикаго, основанная церковью, она так и осталась католическим заведением. Ее с самого начала построили необычно большой, однако знаменитые чикагские пожары конца девятнадцатого века наполняли ее под завязку. В чрезвычайных обстоятельствах врачи могли оказывать здесь помощь в шесть или семь раз большему количеству пострадавших, чем в других тогдашних больницах, так что даже самые отъявленные критики перестали ворчать насчет того, сколько ценной земли под нее угрохали.

В коридоре у палат пострадавших дежурил коп – на случай, если наряженный в маскарадный костюм киллер явится и сюда. Но конечно, его могли поставить и для того, чтобы отгонять любопытных газетчиков с их феноменальным нюхом на кровь. Почему-то я не слишком удивился, увидев, что дежуривший – Роулинс, небритый и все еще с болтавшимся на куртке дурацким бейджиком «СПЛЕТТЕРКОН!!!». Одно запястье его белело свежими бинтами, но во всех остальных отношениях вид он имел на удивление бодрый для человека, получившего вполне чувствительную рану, а потом работавшего всю ночь. А может, просто внешность у него такая закаленная.