Архивы Дрездена: Доказательства вины. Белая ночь - стр. 64

Я вздохнул:

– Нет. Не это. Звезды и камни, мне не нужно интимных советов от долбаной чертовки! Я имел в виду тварей, которые нападали на людей на конвенте.

– А-а, – произнесла Ласкиэль без малейшего намека на обиду. – Разумеется, это нападал сверхъестественный хищник.

Каков вопрос, таков ответ, подумал я и подвигал плечом под горячей водой.

– Если так, значит целью нападений было не насилие ради насилия, – задумчиво пробормотал я. – Это объясняет увиденное мною в туалете, где напали на старика. Кто бы это ни сделал, он хотел посеять страх. Причинить боль. Чтобы насытиться… чем? Психической энергией, выделяемой жертвами?

– Объяснение немного упрощенное, – заметила Ласкиэль, – но для смертного, насколько я могу судить, довольно точное.

– Ба, да ты у нас теперь знаток смертных?

– Всегда была таковой, – возразила она. – Не прими за обиду, но тебе стоило бы учитывать, что ваша способность оценивать окружающую ситуацию в значительной степени определяется верой в иллюзии. Во время. В истину. В любовь. В тому подобные вещи. Разумеется, это не ваша вина – но это накладывает некоторые ограничения на вашу способность воспринимать и понимать отдельные явления.

– Я всего лишь смертный, – хмыкнул я. – Так просвети меня.

– Для этого тебе придется расстаться с претензиями на смертность.

Я моргнул от неожиданности:

– Я что, должен умереть?

Она вздохнула:

– Ты снова понял лишь отчасти. Но для доходчивости скажу проще: да. Тебе придется перестать жить.

– Тогда не трудись просвещать меня, – заметил я. – Таких учителей мне и без тебя хватает. – Я прополоскал волосы, потом намылил их шампунем еще раз, отчего начал благоухать как ирландский ручей – так, во всяком случае, гласила этикетка. – Ладно, поговорим о тех, кто остался жив. Они перенесли душевную травму.

– Если теория не ошибается, – согласился голос Ласкиэли. – Если они и правда травмированы душевно, воздействие, похоже, необратимо.

Я поежился. Травмы такого рода проявляются по-разному, но в любом случае достаточно погано. Я видел людей, которых подобные атаки на психику довели до безумия. Мёрфи подверглась однажды такому нападению и потом несколько лет, пока не зажили душевные и психические раны, страдала от ночных кошмаров. Впрочем, приходилось мне видеть и тех, кого вампиры Черной Коллегии, измочалив в психическом отношении, превратили в почти безмозглых рабов – или в обезумевших убийц, в пушечное мясо для новых господ.

Хуже всего, что один из немногих способов это увидеть – отворить чародейское Зрение. А отсюда следует, что каждый чудовищно покалеченный псих гарантированно останется в моей памяти. Навсегда.

Верхняя полка моей ментальной витрины с трофеями и так ломится от всяких жутких «сувениров».

Обманчиво горячая вода струилась по моему телу. Что ж, пустячок, а приятно.

– Уходи, – приказал я Ласкиэли. – Впрочем, – добавил я, – горячую воду пока оставь.

– Как тебе будет угодно, – с вежливым удовлетворением отозвался голос Падшего ангела, и ощущение ее присутствия исчезло окончательно.

Я оставался под душем, пока кожа на пальцах не сморщилась. Или, говоря точнее, на пальцах правой руки – на обожженной левой кожа выглядит сморщенной всегда. Стоило мне выключить воду, как ощущение ледяного холода вернулось, и, пока я одевался, меня колотила дрожь.