Архандеус. Возрождение из небытия - стр. 15
Добравшись до мрачного здания, она замерла у окна, затаив дыхание. Внутри, в тусклом свете мерцающего очага, собралась семья. В центре комнаты, словно на троне, восседал человек – глава семьи, его лицо, искаженное мрачной решимостью, выделялось на фоне остальных. Он учил своих детей жестокости и предательству, вбивая в их головы простые, но жестокие истины: бить, не жалея, и никогда не подставлять спину, даже если это будет означать собственную гибель.
В этом мрачном уроке не было места для доброты и сострадания. Каждый жест, каждое слово было пропитано жестокостью и безысходностью. Она, скрытая в тени, наблюдала за этим зловещим ритуалом, чувствуя, как холод страха проникает в ее сердце. В этот момент она поняла, что в мире, где царит тьма, нет места для света.Тренировка над рабом, принадлежавшим к её расе, представляла собой жестокое зрелище. Валявшийся на полу раб издавал едва слышные стоны, его тело было изувечено, руки и ноги сломаны. Несчастный раб, несомненно, пытался бежать, но был схвачен.
При каждом ударе, наносимом детьми, раб старался не издавать ни звука, чтобы не вызвать ещё большего гнева своего господина. Глава семьи, восседая в большом кресле, объяснял своим детям, почему они являются рабами и за что их следует ненавидеть и даже убивать, если кто-либо из них посмеет взглянуть на него не так, как положено.
Глава семейства:
– Эти создания, посланные самим демоном, не заслуживают того, чтобы находиться рядом с нами. Их кровь и тела делают их лучше нас, и чтобы они не возомнили себя богами, им необходим строгий контроль. Если мы дадим им волю, не успеем оглянуться, как они поработят нас, а может быть, даже сделают своими игрушками для развлечения.
Закончив свой монолог, глава семьи поднялся с кресла и медленно направился к детям, заметив, что их удары стали слабее. Он положил свои руки им на головы и сказал: «Запомните самый главный урок: как бы вы ни были измотаны, думайте о своих близких и родных. Если нет сил, никогда не показывайте этим тварям свои эмоции, иначе они могут использовать их против вас». Поцеловав всех в лоб, он пожелал спокойной ночи и отправил двоих детей спать. Оставшись наедине, глава семьи тяжело вздохнул, понимая, что впереди его ждут темные дела.
Дождавшись, когда дети уйдут, из тени вышла его жена. Она обняла мужа сзади, но её голос был тихим, чтобы дети не услышали: «Ты уверен, что справишься? Это может быть опасно». Её слова прозвучали мрачно, словно предвещая грядущие испытания.
«О, мой супруг, – вопрошала супруга, – отчего же ты не поведал мне, что тела сих несчастных служат нам источником масла, коим мы смазываем свои ожоги и облегчаем свои страдания? И не упомянул ты, что порой мы вынуждены вкушать их плоть, дабы продлить своё существование? Ведь всем ведомо, что без употребления плоти сих созданий наша жизнь была бы куда более короткой?»
Глава семьи:
«Знаешь, дорогая, я считаю, что они еще не достигли того возраста, чтобы понимать это. Я сам узнал, когда был шестнадцатилетним. А как девушки этой расы великолепны в постели, только от своего отца, и то в девятнадцать. Я помню, как это было, мой отец привел одну из этих демонских женщин ко мне в комнату. Поначалу я даже испугался, но, увидев, что её руки связаны не только верёвкой, но и цепями, а кисти были отрублены, я почувствовал облегчение». Оставив меня наедине с ней, я знал, что отец затаился за дверью, прислушиваясь к каждому шороху, чтобы убедиться, что я выполню его приказ или позволю ей сбежать через окно.Я, конечно, воспользовался ситуацией, но под утро, устав от её бесконечных криков, я открыл дверь своей комнаты и увидел, что мой отец стоит, наблюдая за мной с довольной улыбкой. Он сказал, что гордится мной и, как настоящий мужчина, я должен избавиться от этой проблемы. Перед тем как закрыть дверь, он вручил мне большой нож, сказав, что лучше убить быстро, чтобы не испытывать муки совести, и отрезать от нее кусок мяса. Я даже не понял, зачем это, но ослушаться тоже не мог. Поэтому я убил эту тварь, перерезав ей горло, дождавшись, пока она перестанет дергаться, продолжил отрезать от нее плоть. Свернув все отрезанное в простынь, я отнес это вниз, где меня уже ждали отец и мать. Мать забрала у меня простынь и погладила по голове, сказав, что я большой молодец, и ушла с простыней на кухню. Я же с отцом отнес бездыханное тело рабыни к собакам, чтобы они тоже могли поесть. На улице он заговорил со мной, что их плоть дарует нам не только здоровье, но и долголетие. Он не хотел говорить мне об этом, пока я не был готов, но после такой ночи он сказал мне об этом. Признался, что ему и моей матери почти сто лет, и они ни разу не болели: ни проказой, ни какой-либо другой болезнью. Каждую ночь они кувыркаются, как молодые.