Апрельское, или Секрет забытого письма - стр. 31
— Ты бы присмотрелся, сын. Длинные рыжие волосы, грудь идеальной формы, тонкая талия и прелестная попка. Да и характер не стервозный. Не то что твоя, питерская. Ни кожи, ни рожи. Смотреть не на что.
В моём сознании эта фраза повисла вопросом. Неужели у него в Питере девушка? Максим, кажется, разозлился. Резко встал, сжал кулаки и куда-то ушёл.
Вернулся он спустя минут двадцать. Уже остывший и даже весёлый. И принёс профессиональную зеркальную фотокамеру.
Он принялся ходить вокруг нас с Кириллом и щёлкать, но я возмутилась, попросила перестать.
— Мне нравится тебя фотографировать. У тебя много особо женственных черт и повадок. Меня это очень вдохновляет, — сказал Максим.
— Только я ведь стесняюсь, — заметила я.
Максим был всё же немного странный. Всегда отлично выглядел и классно пах. Такой весь очень занятой и неуловимый. И уже какой-то родной, что ли. Если честно, я влюбилась всего через пару встреч. Но упорно не могла понять, почему он возле меня крутится. Всегда комплименты, намёки, ненавязчивые касания. Но никакой конкретики.
Незаметно пролетело несколько часов. Я опомнилась, когда разъехались ворота и в них появился белый внедорожник. Оказалось, прибыли какие-то гости, друзья семьи. Мама Максима засуетилась, отец принял крайне деловой вид и периодически грубовато шутил. Я чувствовала себя лишней и не знала, как уйти. Выручил Максим, тихонько, чтобы не акцентировать на мне внимания, предложив подвезти до дома. А потом объявил уже громко:
— В общем, мы поехали.
— Всем до свидания. Спасибо за гостеприимство, — сказал я, поднимаясь со своего места в роскошной кованой беседке, украшенной витым узором.
Пока ехали по извилистым улочкам посёлка, я не представляла, о чём говорить. Всё думала о той, брошенной его отцом фразе. Но имею ли я право расспрашивать? Он знал, что я всё слышала, поэтому, на мой взгляд, должен как-то пояснить мне, что имелось в виду. Но Макс, по всей видимости, не собирался поднимать эту тему. По крайней мере, сейчас.
— Почему Кирилл учится здесь, а не в какой-нибудь частной закрытой школе? — поинтересовалась я, чтобы разрядить напряжённую тишину.
— Здесь рядом дом и моя мама. После гибели родителей мы стараемся ограждать его от ненужных стрессов. По сути, нет особой разницы, где получать среднее образование. Тем более в его возрасте.
Интересно, не ждёт ли он, что я сделаю ответный шаг и представлю его своим близким? Я мучилась этим вопросом, пока Максим сам не разрешил мои терзания. Сказал — сейчас отвезёт меня и опять завалится спать. И что очень устал. Признался, что неважно себя чувствует. Я коснулась его лба, и обнаружила, что он горячий.
— Да у тебя температура! И ты всё это время терпел? Тебе нужно лечиться, в постели лежать! Мама знает, что ты заболел?
Он недовольно фыркнул.
— Свет, не начинай. Мне не семь лет, разберусь.
Наверное, он прав. Я слишком распаниковалась, будто он несамостоятельный мальчишка. И этим его уязвила. Тогда мне казалось, что я проявляю заботу. На самом деле в его глазах это выглядело, как чрезмерная опека, которая раздражает и унижает.
О том, чтобы зайти к нам, я даже не заикнулась. Конечно, я подумывала о том, что пора бы капитулировать и пригласить Максима к себе. На всю ночь. Он у меня в доме, к слову, не был. Мы всегда сидели во дворе. Но после неясного намёка Ильи Андреевича на то, что какая-то петербурженка ему категорически не по нраву, с этой идеей решила притормозить.