Апостол Смерти - стр. 27
– А дальше самое паскудное! Он скрутил отца и вызвал наряд, они повязали его и увезли в отдел. Нападение на сотрудника милиции, понимаешь?!
– Тише ты, не кричи! – осадил я её пыл. Лера поникла и снова отвернулась к фотографии. – А мать-то что сказала?
– Ты думаешь, после такого я её слушать стала? Заикалась, пыталась придумать оправдания на ходу, но я не идиотка! Ехать в милицию не рискнула, меня бы всё равно не пустили. Телефон папа дома оставил. Он должен был заступить в ночную смену, и я решила во что бы то ни стало его увидеть. Сбежала ночью из дома и пришла на остановку, где обычно он садился на заказной автобус. Он пришёл сам не свой, замученный, избитый! У него трясся голос, путались мысли, и он ничего не смог мне внятно объяснить. Я пыталась его расспросить, а он вдруг стал как сам не свой. Несколько раз попросил у меня прощения за что-то, обнял так, как будто прощался, поймал такси и отправил домой. А сам ушёл на смену.
Постепенно до меня доходило, что могло произойти дальше.
– А работал он, говоришь, в шахте.
Глубоко вздохнув, Лера спрятала руки под стол.
– Да. Этой же ночью… Не успел среагировать. Несчастный случай на производстве… Там, на остановке, я видела его в последний раз. Хоронили в закрытом гробу.
И только сейчас, наблюдая её со спины, я заметил, как сильно трясутся спрятанные под столом руки, как вздымаются плечи, а голова очень медленно опускается всё ниже.
– Уйди, – приказала Лера. Именно приказала, тоном грозной, но тоже умеющей страдать королевы. – Уйди, Никита, оставь меня в покое!
И я ушёл. Встал у двери и попытался переварить всё, о чём узнал. А потом услышал шаги, вышел из-за угла и встретился лицом к лицу с Романом. Не было сомнений, что он шёл в комнату Леры.
Майор, переодетый в домашнюю рубашку, остановился прямо напротив меня и задумался.
– Уйди, – сказал я ему. – Уйди, Рома. Не ходи туда, оставь ты её в покое, Христа ради!
Офицер не двигался, но было похоже, что он обдумывает мой искренний совет и взвешивает все за и против. Его хмурый взгляд пробежался по тому углу, за которым располагалась Лерина комната, скользнул обратно, переполз прямо на моё лицо и пробежал по нему несколько быстротечных мгновений.
И Роман нехотя вернулся на кухню. Я вдруг встрепенулся, будто придя в себя после гипноза, почесал затылок и пробормотал:
– Да, всё это, конечно же, драматично, грустно и трагично, но… но мне-то к чему вся эта информация?!
Сегодня в центральном районе Норильска небо было затянуто рваными облаками и тяжёлыми столпами газа, солнце выглядывало редко, по кладбищу разгуливал ветер. Серость, уныние и мёртвая энергетика. Аж сдохнуть хочется.
По дороге к месту погребения усопших некромант расспрашивал меня, какие сладости я любил при жизни, каким цветам отдавал предпочтение и чем бы хотел украсить свою могилу. Ничему из предложенного я отдавать предпочтение не хотел. Эта тема вообще казалась для меня малоприятной и начинала раздражать. Я отмахивался, безрезультатно пытался сделать погромче музыку на магнитоле, – всю дорогу нас развлекал советский и постсоветский рок – но Демид же, отмалчивался я, намекал или просил прямым текстом, отставать не желал. Он буквально вытянул из меня информацию, какие последний раз я ел сладости, после чего заехал в магазин и вернулся с упаковкой конфет и букетом из четырёх красных роз.