Антиваксеры. Книга 1. Грустный праздник - стр. 26

– Ладно хоть из полиции тебя выпустили. А ты и рад бы в камере сидеть, пока мать дома подыхает. Тебе плевать, что у меня давление двести сорок, ты на принудительных работах прохлаждаешься. И сегодня еще телефон дома забыл. А я ночей не спала, растила тебя одна, думала надежда и опора мне будет в старости, а ты и стакана воды мне не подашь, неблагодарный…

И так продолжалось каждый день, уже неимоверное количество бесконечных лет, без перерывов и выходных.

(среда, 0:00, трое суток до Дня вакцинации)

В полумраке кухни, где сидел сейчас Олег с кружкой пива в руке, было тихо. Мать наконец-то уснула, а он пытался хоть немного привести в порядок свои мысли, но без особого успеха. Ведь мысли Олега, вопреки его желанию, унеслись куда-то очень далеко, бесконечной холодной волной закружили над ним, и, непонятно почему, вдруг начали проматывать у него в голове, как в проекторе, старые и полузабытые слайды воспоминаний.

Сколько Олег помнил себя, мать всегда осуществляла тотальный контроль над его жизнью. Но если в дошкольном возрасте это было можно еще как-то объяснить, то к пятому классу фигура Людмилы Сергеевны, неизменно ожидающая сына после уроков второй смены, чтобы отвести домой, стала предметом ежедневных издевательств со стороны одноклассников. Ведь от школы до дома Олега надо было пройти всего метров триста по улице, да перейти одну дорогу. Но неумолимая мать не сдавалась – мало ли какие ужасы могут ждать ребенка на страшных темных улицах, и она за руку вела его домой. А если сын учился в первую смену, то мать провожала его в школу.

К шестому классу она кое-как смирилась, что Олег и в одиночку сможет добраться домой из школы живым и здоровым. Однако, не дай бог ему было задержаться с пацанами после уроков и опоздать хотя бы на десять минут. Его тут-же ждала выволочка от матери, которая заводила свой бесконечный, отшлифованный с годами монолог. При этом, как ни странно, мать совершенно не интересовали оценки сына. Лишь бы он все время сидел дома.

Олег не помнил отчима, отца сводной сестры, но с возрастом прекрасно стал понимать причину его исчезновения из семьи. Выжить с такой женой не смог бы никто. А мать в свою очередь предупредила детей, что проклянет их, если они посмеют общаться с ее незадачливым мужем. Впрочем, Олег никогда и не стремился поддерживать связь с отчимом, тем более что из Шахтинска тот давно уехал.

А сестра его, Оксана, до поры до времени молча сносила все закидоны матери, никогда с ней не спорила, но, едва закончила школу, сразу же поступила в какой-то институт, находящийся почти за тысячу километров от родного города. Ни истерики матери, ни ее мольбы, ни бесконечные монологи – не помогло ничего. Оксана, не успев получить аттестат зрелости, испарилась из Шахтинска, и никогда больше в нем не появлялась. Мать, до которой в конце концов дошло, что дочь тоже потеряна навсегда, прокляла ее, за компанию с бывшим мужем. А Олегу под страхом смерти запрещено было общаться и с сестрой, и с отчимом.

К тому времени Олег уже закончил местное училище по специальности сварщика. После школы он собрался было поступать в политехнический университет в Новосибирске, больше, конечно, за компанию с одноклассниками, чем ради какой-то конкретной цели, но мать, разумеется, не допустила этого. Смекнув, что она останется дома совсем одна, Людмила Сергеевна с удвоенной силой начала рассказывать о святых Мадоннах, положивших всю жизнь на алтарь материнства, о неблагодарных детях, мечтающих свести в гроб этих Мадонн, об алчных бабах сучках, которые спят и видят, как бы сбить с пути истинного наивных простачков студентов, и далее по списку. Олег в итоге никуда не поехал, а поступил в местное ПТУ и продолжил свой привычный образ жизни.