Антикварщики - стр. 25
Все-таки в одном из кабинетов черт потянул меня за язык, за что я тут же был «бит шомполами». Впрочем, не скажу, что меня это сильно задело. Проработка, пропесочивание – с каждым годом эти административные экзекуции становятся все менее страшными. В двадцатом году в результате такой проработки могли пустить в расход в подвале ЧК, в тридцать седьмом – подарить пилу и участок выработки в глухой тайге, в восьмидесятом – выгнать из партии и вышибить из органов. Сегодня же юрист в банке или специалист в службе безопасности получает тысячу долларов, сотрудник МУРа с юридическим образованием – восемьдесят. Так что угрозы изгнания из гильдии звучат просто смешно. Сегодня сотрудника надо беречь. Особенно когда сотрудник умеет работать и занимается этим делом сутки напролет за копеечку. Но даже если сотрудник за ту же зарплату не делает ничего, его тоже надо беречь, поскольку на его место специалиста с высшим юридическим образованием не найдешь. Так что есть в нынешней ситуации и свои положительные стороны. И не разоряйтесь, господа начальники, берегите нервы и голосовые связки. Ничего вы мне не сделаете. Выгоните? Никогда. Выговор влепите? У меня их, как и благодарностей, больше, чем у ежа иголок.
– Молодцы, отличная работа, – оттаскал нас напоследок за уши Семеныч – начальник отдела. – Особенно хорошо ты, Алексей, постарался. Неделя в кабаках. Список выпитого и съеденного я читать утомился. Денег ухнул – тебя можно было в Америку на обмен опытом послать.
– Мне эта Америка… А эти кабаки… Во они мне где, – я провел ребром ладони по горлу.
– Конечно, днем и ночью гудеть – надоедят… Почти три тысячи долларов как корова языком слизнула за будильник этот…
– Да вы что! Часы отличные!
– Двух фигурантов убили. Я не знаю, такое вообще когда бывало? Вы не на Книгу рекордов Гиннесса нацелились?
– Эпоха переломная. Кровавая, – вздохнул я.
Действительно, кровавая. И кровь уже не выглядит так страшно. Несколько лет назад шеф пропесочивание начал бы с убиенных фигурантов, а закончил бы денежными потерями. Сегодня трупов с огнестрельными, ножевыми ранениями, разорванных, растерзанных, съеденных – тьма-тьмущая, два лишних ничего не изменят. А вот денег на оперрасходы жалко, как своих.
Все-таки шеф относился не столько к чиновникам, сколько к оперативникам, к тому же был он не слишком большим начальником, знал все и про нашу зарплату, и что в банке, куда меня зовут уже третий год, я буду получать в четыре раза больше, да и вообще все понимал, поэтому сил на угрозы и обещание страшных кар не тратил. Процесс пропесочивания длился недолго и носил характер больше формальный. Под конец Семеныч, посмотрев на нас долгим, укоризненным взором, осведомился:
– Чего, сыщики драные, дальше делать намерены?
– У нас часики есть. За них деньги большие плачены. Грех не попользоваться. По ГИЦу пробьем. Вещь видная. Если была похищена, должна быть в банке данных, – сказал я.
И как в воду смотрел. Вещь действительно была видная. И на самом деле она нашла место в базе данных «Антиквариат» Главного информационно-аналитического центра МВД, где хранятся сведения о похищенных вещах. По всему выходило, что исчезли эти часики во время налета на квартиру Сергея Ивановича Непомнящего. Один из наших оперов принес мне бумагу ближе к следующему вечеру. Хоть какая-то польза от покойного Пельменя, узнали еще об одном налете, совершенном его компанией.