Аномалии личности. Психологический подход - стр. 69
Исходя из этой аналогии метафизическое пространство становится необходимым условием (механизмом, опосредствующим звеном, рычагом) осуществления, удержания, уяснения не только отвлеченных, экзистенциальных, но и вполне «земных» задач, поскольку являет (заявляет) третье, вертикальное измерение, с высот которого впервые открываются (могут открыться) качественно новые смысловые связи, отношения, способы решений. И тогда вдруг оказывается, что далеко не всегда верно, будто «кратчайшее расстояние между двумя точками поверхности – прямая линия». Часто (и все чаще) бывает так, что кратчайший (оптимальный) путь от A к B пролегает через точку C, вынесенную Бог знает как высоко от линии A – B; а между A и B если и возможна прямая линия, то она, скорее всего, ничего не соединяет…[163]
В качестве дополнительной пояснительной аналогии можно напомнить читателю и образ, который дал Л. Н. Толстой при обсуждении картины Н. К. Рериха «Гонец» (см. § 2 гл. I). Из этого образа также следует (см. прилагаемую там схему), что в реальных жизненных контекстах очень часто, чтобы попасть из A в B, надо ориентироваться, править на точку C, отстоящую и от A, и от B.
У Толстого, правда, речь о плоскостной динамике, противостоящей сносящему течению жизни, и для того, чтобы найти подобие необходимости выхода в вертикальное измерение, можно воспользоваться примером современной спутниковой навигации, услугами которой ныне пользуются не только все транспортные системы, но и миллионы рядовых автолюбителей, туристов, пешеходов. Точка C, определяющая здесь маршрут между A и B, состоит из сделанных учеными хитрых электронных приборов. Они находятся в специальных спутниках, которые с помощью ракет запущены в космос и уже оттуда направляют земные маршруты. Понятно, что в нашем случае, продолжая последнюю аналогию, надо говорить не о материальном космосе и вращении спутников слежения и связи на околоземных орбитах. Речь о космосе в таких значениях этого древнегреческого слова, как мир, красота, гармония, свет. Или близко к античной философии, где космос – категория живого высшего порядка (в противопоставлении хаосу)[164]. И в таком космосе действуют уже не ракеты, не научные приборы, а сущностные атрибуты, как неизменные спутники и навигаторы человеческого бытия (бегло представленные в гл. I): Ответственность, Вера, Любовь, Свобода, Творчество и другие. Соединяясь, сопрягаясь, взаимодополняя, они образуют (отражают в нас) умопостигаемую инстанцию, исходя, соотносясь с которой только и можно в целостности увидеть, оценить, понять человеческие судьбы и маршруты.
Является ли эта инстанция персонифицированной, вне нас сущей, или речь только об особой внутриличностной констелляции, возникающей и исчезающей вместе с нами? Вопрос, повторяемый и тревожащий человека во все времена, нашедший столько выражений в философии, литературе – и в прозе, и в поэзии. Вот, например, строки, написанные более ста лет назад И. А. Буниным:
Разумеется, мы пока говорим о смысловой сфере личности по преимуществу как о ставшем, сложившемся образовании. В реальности мы всегда имеем дело с некоторым становлением