Аномалии личности. Психологический подход - стр. 62
Если продолжить образ непрерывно ткущейся ткани жизни, то конкретный смысловой рисунок на ней образуется не ситуативно, лишь здесь и теперь возникающим увязыванием событий и действий, но постоянно соотнесен, созвучен с неким общим замыслом, причем нередко даже тогда, когда внезапность или чрезвычайность обстоятельств спутывает все нити бытия. В каждой такой реалии (пусть даже не всегда осознанно) присутствует, резонирует (или диссонирует, что обычно тоже форма согляда, присутствия) весь смысловой строй, вся смысловая вертикаль (иерархия) данного человека. В нашей иллюстрации, например, качество, особенность слушания и конспектирования лекции определяется не только ближайшим (непосредственным) смыслом данной ситуации (скажем, необходимостью успешной сдачи экзамена как условия получения стипендии), но всей невидимо надстраивающейся над этим смысловой иерархии, вплоть до понимания данным человеком смысла его жизни[135]. Разрушение (деформация) этой иерархии означало бы разрушение (деформацию) главного стержня, на котором держится данная конкретная деятельность, в результате чего она с неизбежностью начала бы внутренне меняться, обесцениваться, обесцвечиваться, опадать, терять самый вкус бытия.
В клинике известен так называемый экзистенциальный невроз – человек все может делать вполне успешно, но жизнь вдруг лишается смысла, и он бессильно повисает (обвисает), как марионетка, которую уже никто не держит. Классические подтверждения этому можно найти в работах Виктора Франкла[136], который с особой убедительностью показал, что общие вершинные смыслы (он говорил в этом случае о «сверхсмыслах») есть основная подъемная сила, удерживающая человека как в повседневности, так и перед лицом тяжких испытаний и даже самой смерти. Вне этой постоянной работы личности, единственно способной (призванной) создавать и удерживать смысловое целое, не сводящееся к частям, отдельным действиям и поступкам, – человек не может стать свободным и нравственным существом.
Следующий важный момент. Поскольку уяснение смысла (особенно в его предельных формах) не дается человеку прямо и непосредственно, то это уяснение (обнаружение) требует, во-первых, постановки специальной задачи – по точному выражению А. Н. Леонтьева, «задачи на личностный смысл»[137] – и, во-вторых, внутренней активности, направленной на решение задачи смыслооткрытия, смыслообнаружения, смыслопостроения.
Это, кстати, еще раз показывает, что смысл не всегда (не во всех своих явлениях, ипостасях) лишь тень от мотива, послушно меняющая в зависимости от него свои очертания и конфигурацию (что следует из леонтьевской формулы «каков мотив, таков и смысл»). Возможно иное понимание и даже оборачивание этой формулы, когда именно смысл задает конкретную конфигурацию мотивов (или, по крайней мере, ее оценку, отношение к ней), порождая при этом, в частности, и особую деятельность (особый строй деятельности), предметом которой становится решение «задачи на смысл», то есть выявление, осознавание личностного смысла происходящего. Обнаруживая себя в реальности, смысл всегда, по словам К. Г. Юнга, «свидетельствует из себя самого»[138]. Другое дело, что это свидетельство должно быть «запеленговано» и «расшифровано», что и требует от человека постоянного внимания, чувствительности к происходящему, словом, специальной активности