Анна Павлова и священный рубин - стр. 31

– Пожалуй, – согласился Михаил Маркович. – Из ныне живущих я и Петя Куликов, третий наш товарищ. Мы в университете, знаете ли, как три мушкетера были. Неразлучные друзья – один за всех, и все за одного.

– А он сейчас жив?

– Жив. В университете преподает, кафедрой заведует, – помешивая сахар в стакане, проговорил Михаил Маркович. – Видимся мы с Петей теперь нечасто: дела, возраст, заботы, – но связь поддерживаем.

– Скажите, вы, разумеется, знаете о коллекции Баженова?

– Ну конечно. Ее еще Борин отец начал собирать. Очень интересные экземпляры имеются.

– А как много людей знает о коллекции Баженова?

– Сложно сказать. Боря не делал из нее секрета, но особенно и не распространялся. Кому попало не рассказывал. Все знакомые знали, в институте знали, а кто еще… Понятия не имею. Но, знаете, мне кажется, никто из знакомых Бориса на такое пойти бы не смог, – уверенно проговорил Михаил Маркович.

– Почему вы так думаете?

– Ну это же очевидно: Борис вращается в интеллигентных кругах, ни бандитов, ни пьяниц или там, скажем, неблагонадежных граждан в числе его знакомых не было и нет, – удивленно пояснил профессор. – Исключительно порядочные люди.

– Вы удивитесь, на какие жуткие преступления оказываются способны так называемые интеллигентные люди, или, точнее, те, кто под них рядится. И порядочность, на мой взгляд, качество, к интеллигентности прямого отношения не имеющее. Видал я людей дремучих, малообразованных, которые иному академику пример порядочности подать могли бы, – наставительно заметил Саня.

– Конечно, вы правы. Образование и хорошие манеры, которые у нас зачастую принимают за подлинную интеллигентность, никакого отношения к ней не имеют, и муж, безусловно, слишком снисходителен к людям, – вмешалась в разговор Мария Саввична. – Я неплохо знаю людей, которые бывают у Баженовых, – да, это уважаемые солидные люди. Но что уж тут, у каждого человека есть свои слабости, тайные грешки, страстишки, зачастую безобидные, но бывает, что и безобидная страсть может человека до беды довести.

– Маша, что ты говоришь?

– Правду, – кладя руку на плечо мужа, мягко проговорила Мария Саввична. – Я говорю это, Миша, потому что Бориса едва не убили. Украли ценную вещь, но не в этом, конечно, дело. Они с Клавдией переживут. С голоду не умирают. Но вещь эта имела историческую ценность, Борис мог бы ее, по совести говоря, как и всю коллекцию, в музей передать. Хотя, кажется, и не собирался.

Мария Саввична Сане нравилась. Простая, честная, работящая женщина, по ней сразу видно, что жизнь ее не баловала. Вон руки какие натруженные, как у его мамы.

– Ты извини меня, Миша, но даже племянник Бориса весьма скользкий тип. И работает в торговле, и жена у него одета как актриса.

– Так она и есть актриса, – осуждающе заметил Михаил Маркович.

– Она не звезда экрана, а бывшая балерина, танцовщица кордебалета. Тоже мне звезда, – хмыкнула Мария Саввична. – А Роман Степанович, а эта дама из неизвестно какой секретной организации? Да по ней сразу видно, что она в гастрономе за углом торгует. Ах, Миша, оставь, – махнула она рукой. – Баженов давно уже не такой бессребреник, каким виделся тебе в юности. А Клавдия? Это она только с виду жена декабриста.

– Маша!

– Что «Маша»? Всем известно, что в Клавдию был влюблен Петя Куликов.