Анна Павлова и священный рубин - стр. 17
– Гм. Фамилия, имя вашей подруги, где живет, – коротко, по-деловому спросил Петр Семенович.
– Нина Александровна Обухова. Только это ее девичья фамилия, – сообразила Ирина. – Но она дважды была замужем, и какая у нее фамилия теперь, я не знаю. Может, Обухова. А может, и другая.
– Ладно, разберемся. Где живет?
– Не знаю. Я адреса не спрашивала, она только жаловалась, что живет в подвале. Ой, вспомнила! Она говорила, что работает на вокзале уборщицей.
– На каком?
– А… я не знаю. Она не говорила, на каком, а я была так потрясена всем, что тоже не спросила.
Петр Семенович лишь тяжело вздохнул, глядя на безмозглую фифу, стоявшую перед ним. Вот зачем им в светлом коммунистическом будущем такие вот профурсетки, какой от них толк? Тоже мне балерина.
Но какой бы ни была хозяйка квартиры, а дело расследовать придется, все-таки человек пострадал.
Милиция ушла. Зиновий Яковлевич, причитая и охая, отправился на службу, а Ирина осталась одна в разгромленной квартире.
Спасибо, соседки выручили. Идочка Вахновская домработницу прислала, и Галина Петровна тоже, а еще Зинаида Еремеевна снизу пришла, тоже помогла. В общем, порядок навели, вещи в чистку сдали, кто одеяло одолжил, кто подушку, но к вечеру быт кое-как наладился, и Ирина повеселела. А еще Грановские из соседнего блока в отпуск собрались, и их домработница согласилась Ирине по хозяйству помочь, пока супруги из отпуска не вернутся.
Ирина даже начала подумывать, что все случившееся к лучшему. Милиция ее больше не беспокоила. Нина не появлялась, Вера шла на поправку. Жизнь была прекрасна и удивительна до тех пор, пока…
Это случилось примерно через неделю после нападения на Веру. Ирина возвращалась домой поздно и без провожатых. Такое случалось крайне редко, обычно ее провожали поклонники или компания, с которой они устраивали посиделки после спектакля. Иногда даже муж. Зюся хоть и нечасто, но бывал на ее спектаклях: это льстило его самолюбию – видеть жену на величайшей сцене страны, особенно в большие праздники, когда в зале появлялось руководство Советского Союза. У него даже сердце трепетало в такие моменты.
Но в этот вечер Ирина возвращалась домой одна. Капитана Осинина отправили на какие-то секретные учения, Вадик Липницкий ногу сломал, Тамара Кравченко со своим кавалером на дачу укатила – в общем, образовался вакуум. А Зюсе продуло спину, и он второй день подряд лежал дома на диване, стонал и действовал ей на нервы.
И вот Ирина после спектакля шла к дому от остановки, когда сзади на нее кто-то напрыгнул, приставил нож к горлу и, дыша на нее запахом табака и старого перегара, грубо потребовал:
– Где подвеска, дрянь? Куда дела, тварь?
Ирина от страха онемела и готова была упасть в обморок.
– Что молчишь, гадина? Подвеска где? Зарежу мерзавку! – шипел в самое ухо бандит, прижимая крепче к горлу холодную полоску стали.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, но в это время во двор вошла компания молодежи, и напавший на Ирину бандит, сильно оттолкнув ее от себя, с треском ломанулся в темные кусты в углу двора. Ирина упала на тротуар. Ребята подбежали к ней, помогли подняться. Кто-то погнался за нападавшим, но он шмыгнул в какую-то щель в заборе и был таков. Потом с проспекта прибежал постовой. Ирину проводили до дома, а на следующий день ее навестил Петр Семенович, тот самый милиционер с седыми висками.