Ангелы Миллениума. Собачье дело - стр. 31
– И что это за кадр?
– Сам читай. Кузнецов Николай Максимович. 1944 года рождения. Принципиально не вступал ни в пионеры, ни в комсомол, за что тут же был взят на заметку соответствующими органами. В те времена с этим было строго. В 1962 году поступил в духовную семинарию, чем привлек к себе еще большее внимание этих самых органов. Потому его фотка и красуется в архивах КГБ. В семинарии проучился всего два курса. То ли его оттуда за что-то вышибли, то ли сам ушел, про то история умалчивает. Данных на эту тему в его досье нет.
– Вот почему отец Никодим по своим каналам его найти не мог! – сообразил Валентин. – Он не был рукоположен. Что дальше?
– Дальше его следы теряются.
– Совсем теряются?
– Совсем теряются.
– Чтоб такая отлаженная машина, как КГБ, и не нашла потерю? Нонсенс!
– Его даже военкомат не нашел.
– Значит, он от армии откосил? Прекрасно. Тогда его можно привлечь к уголовной ответственности как уклониста, – глубокомысленно изрек Валентин.
– Срок давности истек.
– За какие-то жалкие пятьдесят лет? Кошмар! Надо отписать президенту, чтобы срочно изменил законодательство. А измену родине ему пришить нельзя?
– Пока нельзя. Но, если найдешь за что, – пришьем.
– Если окажется редиской, то обязательно найду, не сомневайся. Отец Никодим говорит, что он из староверов вынырнул. Девчонка тоже наверняка оттуда. На нее у тебя данных нет?
– Сложный вопрос. – Алексей задумчиво посмотрел на общий стол, где с легкой руки Валентина уже отмечали юбилей – десять лет работы шефа на благо родной конторы.
Валентин намек понял и метнулся за вторым стаканом.
– Ну? Данные есть?
Леха выпил.
– Нет.
– Тьфу! – сплюнул Валентин. – Зачем тогда за стаканом меня гонял?
– Догадайся с трех раз. И вообще, мне кажется, ты напрасно к ним прицепился. Не там гробокопателей ищешь.
– С этого момента поподробней, – насторожился Валентин. – Компьютер что-то выдал?
– Ни фига он мне не выдал. Просто интуиция.
– Ах, интуи-и-иция… – разочарованно протянул юноша.
– Она меня никогда не подводит. Ты, Херувим, за меня держись. Я завсегда чё-нить толковое подскажу.
– За стакан?
– Обижаешь. За ресторан.
– Ну если действительно чё-нить толковое подскажешь, накрою поляну.
– Давай свой телефон! – обрадовался Леха.
– Держи, алкаш!
Валентин продиктовал номер своего мобильника.
– Братва! Атас! Шеф идет!
Выпивка и закуска испарились со стола, как по волшебству. Взвыли вентиляторы, выгоняя из помещения сивушный дух. Аналитики проглотили таблетки «антиглюконата», мгновенно сфокусировались и рассосались по рабочим местам. Выпил свою таблетку и Валентин.
– Что пил, что не пил, – расстроился юноша. – Перевод продуктов.
– Тихо! – шикнул на него Леха, шурша пальцами по клавиатуре.
В отдел зашел Стас.
– Ну, что-нибудь нарыли?
– Ни одного совпадения ни по одной позиции, – доложил Сергей, на монитор которого стажер перекинул выводы аналитической программы. – Ни жертвы маньяка, ни их ближние и дальние родственники, ни родственники извлеченных из могил усопших по нашим данным нигде не пересекались. Все живут и работают в разных местах.
– Выходит, полная пустышка? – расстроился Стас.
– Не совсем, – подал голос Алексей. – Я тут одну нестыковку в пятом отделении милиции нащупал.
– Какую именно? – заинтересовался Валентин.
– Зомби, за которым гонялся Херувим, Губарева Юлия Семеновна, умершая неделю назад, была дочерью соседей подполковника Румянцева.