Ангелофилия - стр. 88

Довольный результатом, Андрей хотел уйти, не дожидаясь бабушкиных причитаний, но не успел. Вдогонку услышал:

– Зачем так над ребенком измываться!

– Ба-а-а-аш, а  я   по-твоему кто?

– Сравнил! Ты вон, какой битюк, а на Гамлете и кровиночки нет.

– Ничего, потом спасибо скажет. Спорт еще никому не вредил. – отвечал Андрей, ревнуя, что Гамлет – бабушкин любимчик, и, когда прыгает на ее кровати, она ему ничего не говорит и конфеточку всегда для него из заначки вытащит. – Ну и что. Зато меня мама любит. – успокаивался Андрей. – А Гамлета не так!

– Замучил ребенка. – причитала бабушка, стягивая со спящего Гамлета кеды.

– Ничего, очнется, будет как новенький – приговаривал он. – Пойду еще побегаю.

– Иди, бегай, битюк. – ворчала бабушка, вытирая Гамлету вспотевший лоб.

Если отбросить цветочную мишуру, то останутся прямые углы стен, темные коридоры, яркое солнце, серые тени и другие мелочи, маски, грим, запреты, заветы, секреты, страхи, радости которыми под завязку напичкано детство.

В первом классе Андрей с особой остротой ощутил неравенство между людьми. Его дворовый друг Колян и несколько других дошкольных, еще детсадовских, друзей неожиданно,  в школе, оказались не в силах справиться с программой. За партой от их дворовой резвости не осталось и следа, и часто они не могли сосчитать  простейшие примеры.

Андрей каждый раз удивлялся, глядя в отсутствующие глаза Коли: дважды два – для него непреодолимо. «Странно! – прикидывал Андрей. – А так, вроде  нормальный. Вот только учиться не может или не хочет. Лентяй! А с кем же тогда буду играть во дворе, если его в школу дураков упекут?»

 А девчонка из соседнего двора, что через дорогу, с которой  дружил и играл в песочнице, по словам учителя, оказалась слабоумной, и через месяц или два мучений ее перевели в спецшколу. Коляна тоже хотели, но от страха он сразу поумнел, а может, и от отцовского ремня.

«Несколько девочек учились отлично. И уже во втором классе они оказались в третьем, потом в пятом,  в седьмом,  девятом  и», – с сожалением, что  толком с ними  не познакомился, вспоминал Андрей.

К Андрею, в силу хорошего физического сложения, никто не приставал. Хуже было с Гамлетом. Но он тоже не сдавался и, наученный Андреем, на одной из перемен на глазах у  начальных классов швырнул на пол приставшего  здоровяка, да так что тот  долго не мог прийти в себя и что-то мямлил. Зато на следующей перемене здоровяк протянул Гамлету руку со словами: «А здорово!»

Гамлет думал: «Странно все устроено. Еще с детского сада знал, что, пока не подерешься, никто не примет. И мама всегда говорила: «Задели, дай сдачу. Вот и сдаю».

Школа казалась огромной. Ее плохо освещенные коридоры с трудом вмещали игры, резко контрастируя со светлыми и широкими классами. В школу вело  два хода. Один через подвал. Путь не из приятных. На узком выходе из подвала, на подоконнике, под видом дежурных, следящих за сменкой, располагалась шпана из старших классов, которая  и измывалась над поднимающимися  младшеклассниками, а также слабаками.

Пинки и затрещины сыпались сверху, как крупный град на посевы. «Кара небесная» в виде  шпанского пропуска на занятия, или чтобы у них голова не болела, что кто-то остался без оплеухи. Гамлета не трогали из-за брата, а общих друзей – Ивана и Коляна – задевали. Однажды Гамлет не выдержал: «Что трогаете!? Это мои друзья!» Курносый ухмыльнулся: «А чо, если Андрюхин брат, все что ли?» – «Не трогай, сказал!» Курносый оглядел компанию: «Ну ладно, живи, пока я добрый, салаги!»